Харри Виттакер. "Изучение книги
„ Деяния Святых Апостолов “
104. Из Кесарии к Криту (27:1-12)
Уже стало понятно, что Фест был человеком, не теряющим даром времени (25:1,17,23). Теперь, когда у него был такой религиозный консультант, как Агриппа, чтобы помочь ему написать сопроводительное письмо об истории всего этого дела, он решил послать Павла в Рим без промедления. Согласно тексту Beza, на следующий же день все приготовления к путешествию были завершены.
Вместе с Павлом в Рим должны были отправиться и другие узники разного сорта. Предполагалось, что это были люди, осужденные на смерть, которые предназначались для развлечения кровожадной римской толпы: для борьбы с дикими зверями на арене. Несколько деталей рассказа ясно говорят о том, что Павел был отнесен совсем к другой категории, чем эти люди. Действительно, что-то, похожее на дружбу, возникло между ним и римским сотником Юлием, возглавлявшим эту группу заключенных и охрану. Вполне вероятно, что во время красноречивого выступления Павла и его защиты в присутствии царя и наместника Юлий тоже был там, и это произвело на него впечатление (25:23). Часто высказывалась мысль, что в Новом Завете каждый сотник показан в удивительно благоприятном свете. Эти офицеры римской армии должны были быть исключительно порядочными людьми.
Рассказ Луки намекает на то, что правитель указал, чтобы Павла сопровождали Лука и Аристарх (местоимение «мы» становится очень показательным в истории этого плаванья). Как и во все времена, медик всегда с радостью брался на борт в качестве судового врача, и это могло означать, что римскому гражданину Павлу разрешили взять Аристарха как личного сопровождающего.
Очевидно, Павел потратил слишком много сил на свою речь перед Агриппой – или, может быть, у него опять неожиданно наступил приступ лихорадки? Рассказ прямо намекает (ст.3) на недуг, поэтому главное, что было ему нужно, - это забота «врача возлюбленного».
Поскольку корабль, на котором они шли, был приписан к Адрамиттию, городу, расположенному чуть южнее Троады, предполагалось, что Аристарх собирался оставаться с Павлом до тех пор, пока не повернет домой в Фессалонику. Однако вряд ли это верно, ибо Аристарх уже пробыл с апостолом больше двух лет (20:4), и в течение последующих двух лет Павел дважды, когда писал из Рима, с благодарностью упоминал «Аристарха, заключенного вместе со мною, сотрудника моего» (Кол.4:10; Фил.24). Каким человеком был Павел, если он мог внушить такую преданность людям, окружающим его? И каким человеком был Аристарх, если он с готовностью отдал годы служению Павлу и Господу Павла?
Возникает интересный вопрос: почему здесь об Аристархе говорится, как будто он – совершенно новое лицо в этой истории, хотя, в действительности, о нем уже дважды упоминалось (19:29; 20:4)? Может быть, объяснение состоит в том, что обе ранние ссылки относятся к тем подробностям рассказа, которые предоставил Тит, брат Луки (происходит неожиданное возвращение к множественному местоимению «мы» сразу после 20:4)?
В результате спокойного дневного перехода они прибыли в Сидон, и, пока корабль грузили, апостолу, освобожденному под честное слово, дали уйти навестить друзей в городе и «воспользоваться их усердием». Этот перерыв или долгий отдых на корабле в течение следующих нескольких недель, несомненно, пошел ему на пользу, ибо в течение длинного и опасного морского перехода, начавшегося после этого, никаких признаков нездоровья больше не было.
Медленное путешествие
Следующий этап путешествия оказался делом утомительным. Упорно продолжали дуть северо-западные ветры, обычно затихающие к концу августа. Нужно было идти прямым курсом на Эгейское море. Единственной альтернативой было использовать устойчивое западное течение и случающиеся иногда прибрежные бризы вокруг восточной стороны Кипра, а затем обогнуть берег Киликии и Памфилии. Даже в этом случае битва с ветром означает медленное-медленное движение вперед.
В очень важном и оживленном порту Миры, до которого добрались через пятнадцать дней (текст Beza), оказался большой египетский корабль, перевозящий зерно. Совершенно непохоже, что такое значительное отклонение корабля от курса было задумано. Похоже, что он серьезно сбился с пути.
Такой способ передвижения больше нравился Юлию. Большое судно (ст.37) было гораздо удобнее. Но причина не только в этом: оба предыдущих плана – через Книд и Коринфский перешеек или через Неаполь и по земле, по Игнатиевой дороге – означали либо пересадку, либо утомительный, изнурительный переход очень медленно идущих узников.
Итак, Юлий с большой радостью посадил всю свою группу на борт грузового корабля и, не беспокоясь уже ни о чем, собирался добраться до Рима через неделю или две.
Что за страшное разочарование постигло его! Они чрезвычайно медленно двигались «многие дни», чтобы добраться до берега в 130 милях, где находился Книд, но тамошние ветры были столь сильны и неблагоприятны, что зайти в гавань так и не удалось. Единственным выходом было повернуть на юго-юго-запад и идти на западную оконечность острова Крит, чтобы найти приют на этом гористом острове.
Ветры так и не стихали, и почти все время было потеряно, чтобы пройти полпути вдоль острова до Хороших Пристаней, где берег имел несколько извилин (отсюда – множественное число). По какой-то неназванной причине в районе Хороших Пристаней понадобилась довольно длительная стоянка, и, по-видимому, вполне возможно, Павел воспользовался этим удобным случаем, чтобы проповедать Слово в ближайшем городе Ласее; иначе не было бы смысла упоминать Луке это место.
Между тем приближался конец года (начало или середина октября). Павел и его друзья отметили День Очищения, и в этой части Средиземноморья приблизительно в это время все судоходство остановилось до наступления весны. Однако из-за ожидаемых сильных восточных ветров Хорошие Пристани не считались хорошим местом для стоянки. Поэтому команда корабля собралась, чтобы обсудить вопрос, разумно или нет попытаться дойти до следующего порта под названием Финик, на котором есть лучшее укрытие от зимних штормов и более благоприятные условия для длительной стоянки.
Долгие споры по поводу расположения Финика, судя по греческому тексту, в основном, внесли неясность. Однако, как оказалось, точка, выбранная ими, была чисто теоретической, ибо этот хороший корабль никогда туда не попал.
Предупреждение, не принятое во внимание
Юлий пожелал, чтобы Павел присоединился к разговору с капитаном и кормчим либо из уважения к его большому опыту дальних путешествий (отметьте 2Кор.11:25), либо из растущей дружбы с Павлом, ибо в его сознании закрепилась уверенность, что существовало божественное руководство в жизни этого человека, что надо уважать.
Насколько можно было судить, все доводы в пользу перехода к Финику высказывались профессионалами, однако Павел настаивал, что это будет безрассудством покидать Хорошие Пристани: «Господа, я чувствую (буквально: вижу), что, если мы покинем эту стоянку, это плаванье будет очень трудным и опасным для корабля». Как он «чувствовал» это? – посредством ясной, трезвой оценки? Или через откровение?
Предостережение апостола было отклонено. Кроме других преимуществ в Финике были лучшие условия для починки корабля.
Окончательно склонило чашу весов изменение погоды. «Подул южный ветер». В этих идеальных условиях они за день дойдут до Финика. Таким образом, уверенная в себе команда вывела корабль из гавани. Этому обреченному судну оставалось прожить очень короткую и страшную жизнь.
Роль Павла
У Ракхэма есть прекрасный отрывок, в котором он убедительно говорит о влиянии Павла на протяжении этого морского путешествия.
«Павел – главный персонаж всего этого (рассказа). Повествование начинается с его физического недуга. Потом он предстает как советник и проповедник, предупреждая и предвидя опасность. Во время кризиса, подобно остальным, он тоже впадает в глубокое отчаяние (хотя скорее за других, чем за себя), но, как ходатай, он прибегает к помощи молитвы. Воспрянув духом от видения, он встает, чтобы воодушевить своих товарищей. В часы опасности он командует, как капитан, возносит благодарность Богу, как священник, и, как избавитель, приводит их в безопасную гавань» («Деяние Апостолов», стр.476).
Созвучие между Павлом и Ионой сразу заметно в этом рассказе:
Посланный проповедовать язычникам человек Божий попал в жестокий шторм и кораблекрушение. По его разумному совету вся команда корабля спаслась, но только когда он упал в пучину и спасся. Результатом этого пережитого ужаса стала возможность свидетельствовать об истине Божьей в величайшем городе мира. Трудно местами отделить эти параллели от созвучия между Павлом и Христом (гл.109), а также между Ионой и Христом.
Примечания к 27:1-12:
1. Нам. Текст, по-видимому, подразумевает, что предложение по поводу Луки и Аристарха было подано правителю, и утверждено им. Текст Beza говорит, что еще путешествовал Секунд.
Плыть. В этой главе большое разнообразие греческих слов для слова «плыть», а также для слов «убыток, потеря».
Других узников. Греческое слово хетерои, безусловно, означает «другого сорта»: ср. Лука 23:32; Гал.1:7 (много других примеров).
Августова полка. По-разному определялся как: (а) интендантский корпус; (б) дипломатический корпус; (в) отряд из Себасты (гр. себастос – Август), главного города Самарии.
2. Адрамитский корабль. Обычный путь в Рим проходил через Александрию.
С нами. Сильнее обращается внимание на местоимение «мы», чем в ст.24.
3. К друзьям. Личные друзья, конечно, или, почему бы Луке не использовать слова «братья» или «ученики»?
4. В Кипр. В противоположность прямому курсу (21:5) с попутным ветром при переходе в Иерусалим.
10. Я вижу. Возможно, Павел изучил очень подходящий Пс.106:23-31, сопоставив «желаемую пристань» с Хорошими Пристанями, а потому рассудил, что это было бы насмешкой над Божьим Провидением, которое до сих пор хранило их.
Затруднениями. Правильно использовано для личной опасности для жизни.
Вредом. Это слово означает штраф, расплата, дань (см. 4Царств 23:33). Не сказал ли Павел: «Если вы уйдете отсюда, вы заплатите за это»?
Но и для нашей жизни. По ходатайству Павла этого не случилось (ст.24,44).
11. Доверял. Скорее: его уговорили.
12. Финик; ср. с финикийцами. Моряки, которые были, наверняка, финикийцами, должны были относиться с недоверием к этому порту.