Харри Виттакер. "Изучение книги
„ Деяния Святых Апостолов “
110. Сам Лука
Мы не могли бы считать изучение Книги Деяний законченным, если бы не попытались оживить образ ее автора. Во введении (гл.1) было приведено сразу несколько фактов и предположений насчет него: его медицинская терминология, выход в свет и общее признание его Евангелия, дата издания Деяний и обсуждение вопроса, почему ожидавшийся Том Третий сейчас недоступен. Сейчас наши усилия должны быть сосредоточены на том, чтобы дополнить этот портрет.
Есть намеки на то, что время от времени Павел болел. Определенно, Лука был не только другом Павла, но и помогал ему профессионально. Недаром апостол называл его «врачом возлюбленным» (Кол.4:14).
Из отрывков с местоимением «мы» (16:10-17; 20:5-21:18; 27:1-28:16) можно предположить, что Лука и Павел были вместе во Втором Путешествии – от Троады до и в самих Филиппах, в Третьем Путешествии – от Филипп обратно в Иерусалим и от Кесарии в Рим.
Будучи врачом, Лука был, конечно, ученым человеком. Это видно также из качества его литературной композиции. Наиболее изысканный по стилю греческий язык в Новом Завете обнаруживается именно в его писаниях, особенно во введении к его Евангелию и некоторых частях Деяний.
Писатели второго и третьего веков ссылались на Луку как на гражданина Антиохии Сирийской, однако это могло быть ложным заключением, основанным на упоминании в 13:1 Луция. Такую ошибку сделать было нетрудно. Но полное имя Луки было Луканий, а не Луций.
Более правдоподобным является предположение, что Лука был самаритянином. Не удивительно ли то, что, с единственным исключением (Ин.4), каждая новозаветная ссылка на Самарию и самаритян содержится в Луке и в Деяниях? Такое предположение сразу объяснило бы два феномена в его писаниях, которые при альтернативном допущении – что он был языческий обращенный – трудно объяснить.
Один из них – это то, что Лука демонстрирует очень близкое знакомство с Септуагинтской версией Ветхого Завета. Это следует из его ветхозаветных ссылок во множестве мест. Кроме того, при анализе текста было подсчитано, что не менее 471 греческого слова было использовано только Лукой и никем другим из новозаветных писателей, и из этих слов приблизительно три четверти – слова из Септуагинты. Однако какова вероятность этого, если он был обращенным из язычников?
Другая характерная черта его писательского стиля – это находчивое применение еврейских идиом и речевых оборотов. И здесь у него не возникает трудностей. Но если бы он происходил из язычников, такая характеристика сбивала бы с толку.
Это предположение о его самаритянстве можно продолжить. Все остальные авторы Евангелий оставили свои автографа где-то в своих писаниях. Марк говорит о молодом человеке в покрывале в Гефсиманском саду; Матфей – единственный, сказавший определенно, что он был Левием, мытарем; Иоанн никогда не ссылался на себя по имени, но говорил о себе как об «ученике, которого любил Иисус». В попытке проследить автограф Луки были сделаны предположения, что он был одним из тех двоих, которые оказали гостеприимство воскресшему Иисусу в Еммаусе. Однако очень возможно, что это не так.
Привлекательная альтернатива – увидеть его в Притче о Милосердном Самарянине, прекрасной истории, которая содержится только у Луки. Этот Самарянин, как подразумевалось, был медиком, ибо он подошел к избитому человеку и «перевязал ему раны, возливая масло и вино». Был ли обычный путешественник снаряжен так, чтобы быть готовым к подобной ситуации? Идея Иисуса, основавшего одну из самых волнующих притч на случае с Лукой, очень трогательна и становится еще сильнее, когда осознаешь, что, при толковании, этот путешествующий самарянин является образом самого Спасителя. Жаль, что у этого предположения нет полного подтверждения.
Уже говорилось о том, что Лука и Тит, возможно, были братьями (гл.59), и что встреча с Лукой в Троаде произошла, в первую очередь, потому что Тит, сопровождавший Павла, поддерживал связь с братом, который, очевидно, обосновался для профессиональной деятельности в Филиппах.
Таким образом, «муж Македонянин», увиденный Павлом во сне в Троаде, был (как первым предположил Рамсэй) Лукой, который присоединился к группе только за день до этого (см. гл. 65). Теперь посредством этой гипотезы несколько деталей встали на свои места.
Когда Павла, Силу и Тимофея вынудили уйти из Филипп, Лука остался там почти на пять лет. Безусловно, под влиянием Луки в тамошней экклесии был здоровый дух, что следует из послания Павла к Филиппийцам.
Хотя он и избегает явно упоминать себя (и своего брата) в Деяниях или Евангелии, у внимательного читателя складывается определенное впечатление о милосердном, доброжелательном, преданном христианине. Он с восторгом выделял самые главные моменты в проповедовании Евангелия Павлом: оправдание верой, прощение грехов и полнота божественной милости и провидение в жизни верующего. Знаменательно, что его Евангелие снискало большую известность среди женщин, чем другие. Молитва же – другой аспект жизни во Христе, на который он любил обращать внимание.
По-видимому, когда долетела весть, что Павел опять арестован во время гонений Нерона, Лука, не теряя времени, присоединился к Павлу в Риме, хотя это и означало их совместное заключение. «Один Лука со мною», - писал апостол в самой последней вещи, написанной его рукой. В то время быть с апостолом значило быть на краю опасности, поэтому другие, от которых можно было ожидать, что они вновь соберутся для его поддержки, остерегались прийти.
Более поздняя традиция (насколько обоснованно?) утверждает, что Лука умер в 74 года (или в 84). Но гораздо более вероятно, что, когда был казнен Павел, погиб и Лука; какая разница для Нерона – одним христианином больше или меньше? Так или иначе, но это легко объяснило бы, почему Лука никогда не написал Том Третий.