Харри Виттакер. "Изучение книги
„ Деяния Святых Апостолов “
Приложение 2. Дар говорить на языках
Одним из самых загадочных явлений, связанных с ранней церковью, была способность говорить на языках, первый из даров, который достался тем, кого наделил им Святой Дух во время Пятидесятницы, и который позже проявился в Кесарии (Деяния 10:44-48), Коринфе (1Кор.14), Ефесе (Деян.19:6) и, возможно, в Фессалонике (1Фес.5:19-22). В чем же именно состояла эта странная способность, незначительная по сравнению с другими Божьими дарами первого века?
По отношению к этой проблеме обычно придерживались двух совершенно разных точек зрения. Одна состояла в том, что это было действительным дарованием, способностью к различным иностранным языкам, но не для проповедования, а для удивительной, поразительной рекламы. С другой точки зрения, «языки» были выражением духовного возбуждения в форме потока бессмысленных восклицаний в состоянии экстаза, не связанных ни с каким из известных языков. К второй точке зрения обычно добавлялась оговорка, что во время Пятидесятницы (хотя, вероятно, в более поздних случаях – нет) должны были иметь место некоторые иностранные фразы, узнанные собравшейся толпой.
Основанием для этого второго взгляда обычно считается такое обещание: «Будут говорить новыми языками» (Марк 16:17), хотя это могло просто означать «новые» для одаренных ими.
«И начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещавать» (Деян.2:4). Греческое слово (хетерос), использованное здесь для слова «иных», требует, как предполагалось, другого типа речи, а не иного языка того типа, каким они обычно пользовались.
«Если я говорю языками человеческими и ангельскими» (1Кор.13:1). Эти слова толковались в качестве ссылки на абсолютно неземную речь.
«Ибо, когда я молюсь на языке, то дух мой молится, но ум мой остается без плода» (1Кор.14:14).
«Ибо, кто говорит на языке, тот говорит не людям, а Богу, потому что никто не понимает, он тайны говорит духом» (1Кор.14:2).
Тот же самый феномен во всех местах
Кроме того, иногда делалась попытка отделить удивительные события Пятидесятницы от позднейших проявлений дара говорить на языках, как будто это был совершенно особый феномен. Но этому следовало решительно противостоять по следующей причине:
Последовательность событий в День Пятидесятницы была такова: (а) излияние Духа, (б) речи на языках, (в) прославление и пророчество. Теперь в случае с Корнилием и его домашними, а также в Ефесе (10:45,46; 19:6), определенно, говорится о той же последовательности: «Дар Святого Духа излился на язычников; ибо слышали их говорящих языками и величающих Бога». Петр откровенно сказал об этой идентичности первоначальному проявлению: «Когда же я начал говорить, сошел на них Святой Дух, как и на нас вначале» (11:15).
Следовательно, дар языков, данный в Пятидесятницу, ничем существенным не отличался от его более поздних проявлений в Кесарии и Ефесе. Это был, очевидно, нормальный опыт, и можно с уверенностью заключить, что не было никакого фундаментального отступления в Коринфе, из-за которого эта экклесия наиболее известна (1Кор.14). К какому бы месту это ни имело отношения, Иерусалим и Коринф нельзя было рассматривать отдельно.
Не тарабарщина
Теперь можно было продемонстрировать, что дар разговаривать на языках не был бессмысленной тарабарщиной, а, напротив, способностью быть понятым: «Слышим их нашими языками говорящих о великих делах Божиих ... ибо каждый слышал их говорящих его наречием ... мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились» (Деян.2:11,6,8).
Дар говорить на языках включал в себя также и пророчества, ибо Петр объясняет первый посредством цитаты из Иоиля по поводу второго: «И сыны ваши и дочери ваши ... будут пророчествовать» (ст.17 и 18). Следует сравнить также с отрывком, приведенным выше, насчет Коринфа и Ефеса. Их разговоры на языках, как сказано, включали пророчества и прославления. Трудно понять, как это могло быть выражено в бессмысленной, бессвязной речи.
Несколько отрывков из 1Кор.14, выдающейся главы на эту тему, требуют того же заключения:
Ст.4: «Кто говорит на языке, тот назидает себя». Но как, если его высказывания не были ничем, кроме непонятного, эмоционального взрыва неистовства? Ст.14: «Ибо когда я молюсь на языке, то дух мой молится, но ум мой остается без плода». Из этого ясно, хотя последняя фраза в настоящее время трудна, что разговор на языках может включать определенную молитву.
Ст.16,17 еще выразительнее: «Ибо, если ты будешь благословлять духом, то стоящий на месте простолюдина как скажет «аминь» при твоем благодарении? Ибо он не понимает, что ты говоришь. Ты хорошо благодаришь, но другой не назидается».
Еще один фактор важности этого вопроса – это очевидная неспособность Павла понять ликаонскую речь (Деян.14:11-14), хотя несколькими годами позже он смог заявить: «Я более всех вас говорю языками».
Резюме
Обобщая все сказанное, можно сделать следующие противоречивые выводы:
(а) Дары языков, упомянутые в нескольких разных отрывках, - все одного типа.
(б) Этот дар включает умение говорить на известных языках.
(в) Он не дает знания распространенных диалектов.
(г) Его результаты были понятны, но все же включали значительный элемент непонимания.
Следует прийти к такому заключению, которое разрешило бы все эти различные аспекты проблемы. Предположим, что такое решение есть.
В то время, когда Евангелие проповедовалось апостолами, древнееврейский стал почти мертвым языком, как латинский и древнегреческий сейчас. Вряд ли на нем кто-то еще говорил, но он активно изучался и использовался, потому что Ветхий Завет был написан на древнееврейском. Кроме того, почти вся служба в Храме велась на этом языке. Документы Мертвого Моря также открыли, что Бар-Кохба, последний из лже-Мессий, требовал, чтобы официальные документы были на еврейском языке – типичный патриотический жест.
Когда было дано первое обещание о Святом Духе, Иисус добавил: «Он научит вас всему и напомнит вам все» (Ин.14:26). Не может быть сомнений, что за замечательную детальность и достоверность евангельского рассказа мы должны быть благодарны людям, чья память была разбужена свыше. Этот особый дар памяти часто давался в дополнение тем, чье иудейское образование и воспитание уже развило способность запоминать гораздо больше, чем было свойственно обычным людям тех дней.
Предположительное объяснение
Следовательно, уже не только правдоподобно, но и возможно, что обладавшие даром языков были, определенно, одухотворены свыше вспомнить и повторить отрывки еврейских Писаний и службы в синагоге или Храме, которые они слышали раньше в курсе своего религиозного обучения. Такая гипотеза легко и сразу объяснила бы различные неразрешенные вопросы, перечисленные выше.
Это предположение возникает, в первую очередь, по причине появления наиболее необычного слова в Деяниях 2:4: «как Дух давал им провещавать. Это – то же слово, что употреблено в 1Пар.25:1: «... службу сыновей Асафа, Емана и Идифуна, чтобы они провещавали на цитрах, псалтирях и кимвалах ...». Точно, как эти священники произносили псалмы и молитвы в Храме, так (предполагалось) и апостолы и другие были одухотворены вспомнить и повторить те же самые вещи.
В таком впечатляющем повторении наизусть большинство не могло разобраться, и, в то же время, оно было понятно некоторым хорошо образованным людям. Для тех же, кто так вещал, смысл сказанного не был потерян полностью (несмотря на несовершенное понимание).
Проблемы исчезают
Наиболее явное возражение этому предположению таково: Как может одухотворенное повторение на еврейском языке Святого Писания соответствовать таким деталям Деяний: «на иных языках ... слышим их нашими языками говорящих о великих делах Божьих ... каждый собственное наречие»?
На это резонное возражение существует простой ответ. В те дни в Иерусалиме было много синагог, каждую из которых посещали иудеи, приходившие или поселившиеся в городе из разных областей Рассеяния, т.е. «синагога Либертинцев и Киринейцев и Александрийцев и некоторые из Киликии и Асии» (6:9). В этих собраниях службы, большей частью, велись на древнегреческом, основном языке того периода времени, но также и на языке той или иной иудейской общины или отдаленной части империи. Автор этой книги слышал церковные службы в северо-западной Шотландии, которые велись частично по-английски, частично – по-гэльски. Такому же двуязычному методу следуют немало церквей в Уэльсе. То же самое известно, по меньшей мере, в одной итальянской экклесии в Америке.
Таким образом, среди иерусалимских учеников, определенно, были такие, которым случалось слышать молитвы и восхваления Бога на разных иных языках, поэтому не кажется странным, что Святой Дух «напомнит вам все», чтобы они смогли вспомнить и безошибочно повторить части службы в синагогах, которые они когда-то слышали на незнакомых им языках.
Сейчас требуется пересмотреть относящиеся к делу отрывки, чтобы убедиться, соответствует ли эта гипотеза фактам.
«Каждый слышал их говорящих его наречием ... Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились» (2:6,8; и также ст.14,22). Следует иметь в виду, что, вопреки общепринятому предположению, люди, говорившие так, не были визитерами в Иерусалиме, пришедшими на праздник; они жили там, благочестивые люди, для которых Святой Город стал домом: «В Иерусалиме же находились (жили) Иудеи, люди набожные, из всякого народа под небесами». Они были преданы храму и его службе и лучше, чем средние представители народа, были подготовлены распознать истинный, впечатляющий характер того, что говорили апостолы. Другие же – незнающие и неверующие (1Кор.14:23) – естественно, реагировали по-другому. Для них все это было тарабарщиной: «Они напились сладкого вина». Но другие наоборот: «Слышим их нашими языками говорящих о великих делах Божиих».
Теперь было нетрудно задать удивленный вопрос: «Сии говорящие не все ли Галилеяне?» Если люди слышали их речь (Матф.26:73), но одеты апостолы были не в галилейское платье, то совершенно понятны возгласы изумления. Здесь были неучи, публично выступавшие со всеми полномочиями и красноречием, а также с лингвистической степенью учености, столь же полной, как у раввинов.
Другие отрывки укладываются в общую схему и подтверждают наш вывод.
«Кто говорит на языке, тот говорит не людям, а Богу, потому что никто не понимает его, он тайны говорит духом» (1Кор.14:2). Вполне возможно, что люди, наделенные даром языков в Коринфе, были, в основном, христианами иудейского происхождения со знанием служб в синагогах на еврейском или каком-то другом языке. Их повторение не вполне понятых молитв и псалмов особенно соответствовало этому описанию.
Слова 1Кор.14:5 не освободили от всех трудностей: «Проповедующий превосходнее того, кто говорит языками, разве он при том будет и изъяснять, чтобы церковь получила назидание». Есть сходство с временами Неемии, когда народ вернулся из Вавилона, не зная языка Священного Писания: «И читали из книги, из закона Божия, внятно («с переводом» – в некоторых версиях), и присоединяли толкование, и народ понимал прочитанное» (Неем.8:8).
«Благодарю Бога моего, - говорит Павел, - я более всех вас говорю языками». Как естественно слышать эти слова от наиболее выдающегося и побывавшего во множестве мест ученика Гамалиила и как легко согласовать это с его неспособностью понять ликаонскую речь, если дар языков был углублением его давнишнего знакомства с древней речью отцов и иудейской службы на разных языках в различных синагогах.
Не остается никаких трудностей по поводу слов: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими». Язык ангельский, несомненно, был древнееврейским языком, на котором Закон был передан Моисею (Евр.2:2). Каждый ангел, упомянутый в Ветхом Завете, являясь, говорит на еврейском языке.
Упоминание о молитвах и благодарениях на незнакомом языке теперь сразу понимается как ссылка на обычные еврейские молитвы, детали которых могут быть непонятны тем, кто их произносит, и совсем непонятны слушающим их, но суть которых, определенно, известна, говорящему. В подобном смысле следует понимать слова из 1Кор.14:14: «Ибо, когда я молюсь на языке, то дух мой молится, но ум мой остается без плода», - слова, которые, если они относятся к бессмысленным речам, сами почти бессмысленны.
Ссылки на дар языков в Кесарии и Ефесе теперь почти не представляют для нас трудностей. Новые ученики в Ефесе были учениками Иоанна Крестителя, а потому были иудеями; Корнилий хоть и был язычником, много общался с иудеями; он был «прозелитом при вратах» и уже много знал об учении и работе Иисуса (Деян.10:37). Поэтому не было больше никаких сложностей (говоря человеческим языком) с этими людьми, которым была дана сверхчеловеческая память на языки Ветхого Завета, как и в случае с апостолами. Действительно, если те «верующие из обрезанных», которые сопровождали Петра, услышали Корнилия, говорившего на святом языке священного Писания, их инстинктивное сопротивление принятию язычников в церковь не могло иметь лучшего противоядия.
В последнюю очередь следует рассмотреть библейский аргумент из 1Кор.14:21. Там Павел заявляет, что дар языков – это прямое осуществление написанного в Ис.28:11: «За это лепечущими устами и на чужом языке будут говорить этому народу».
Современное толкование этих слов обычно таково: Народ времен Исаии так потакал своим желаниям и презирал божественные заповеди, что Бог пообещал им (в сардонической форме) других учителей – свирепых, опустошающих все ассирийцев под предводительством Сеннахирима. Но эта точка зрения совершенно ошибочна, и это сейчас будет показано.
Во времена Езекии поклонение Господу было ужасно извращено: «Священник и пророк спотыкаются ... в видении ошибаются, в суждении спотыкаются». Насмешка над пьяницами была превращена пророком Исаией в провозглашение неумолимой и трезвой правды: «Кого хочет он учить ведению? И кого вразумлять проповедью? Отнятых от грудного молока, отлученных от сосцов? Ибо все заповедь на заповедь, заповедь на заповедь, правило на правило, тут немного и там немного». Безнадежное вероотступничество тех, кто сам был религиозным лидером Израиля, привело к тяжелой необходимости начать обновление с нового поколения по-детски невинных учеников. Бог будет говорить с этим народом «на чужом языке» (см. совр. пер.).
Так и случилось. Реформы Езекии привели в Иерусалим большое количество галилеян, людей с «лепечущими устами и на чужом языке» говорящими, которые страстно хотели вернуть Господа своего Бога и празднование Пасхи. Эти люди с их незнанием страны и грубоватым северным диалектом стали учителями благочестия для «хульников, правителей народа сего, который в Иерусалиме».
Однако наиболее важное исполнение написанного в Писании пришлось на времена апостолов. Хульники в Иерусалиме не обратили никакого внимания на обращения Сына Божьего: они ошиблись в видении и в суждении споткнулись. Поэтому Иисус повернулся к тем, кто воспринял Слово Божье искренне, как ребенок (Лука 10:21). Он терпеливо учил их и в должное время назначил стать новым поколением учителей в Израиле. Этим презираемым всеми провинциалам – «Сии говорящие не все ли Галилеяне?» - были даны верительные грамоты: богодухновенная память о языках древнего учения и разнообразных языках диаспоры, на которых в синагогах велись службы. «Итак, - убежденно заключил Павел, - языки суть знамение не для верующих, а для неверующих (иудеев)».
Таким образом, для правильного понимания библейской основы дара языков нужно, чтобы этот необычный феномен связывался, прежде всего, со святым языком Израиля. Жаль, что неопределенные идеи об уместности новозаветного цитирования Ветхого Завета затмевали для многих студентов Писания смысл и учение, скрытые в этом отрывке, который Павел взял из Исаии.
Аргумент Павла, поэтому, требует того, чтобы свидетелем дара языков был неверующий Израиль. В соответствии с этим, первое излияние Духа было в Иерусалиме, именно так, как предсказывал Иоиль (2:28-32, особенно – 32). Именно поэтому Иисус заповедал ученикам: «Не отлучайтесь из Иерусалима, но ждите обещанного от Отца» (Деян.1:4).
Но сказанное в Иоиле 2 обязательно исполнится вновь. Для этого нужно, чтобы произошло излияние Духа в Последние Дни с еще одним поразительным проявлением дара языков. И так же, как в прошлый раз, так и предсказанное Иоилем снова осуществится в первую очередь в Иерусалиме – «знамение не для верующих, а для неверующих (Израиль)».
В связи с этим, взгляните на удивительное явление в нашем двадцатом веке: во множестве городов по всему свету делались уверенные заявления о способности говорить языками, но – только не в Иерусалиме!
Следовало бы услышать компетентный «пятидесятнический» ответ на этот довод.