Харри Виттакер. "Изучение книги
„ Деяния Святых Апостолов “
75. Павел в Афинах (17:16-21)
Сделанное ранее предположение о том, что в это время Павел был нездоров, по-видимому, объясняет, почему, прибыв в Афины, он не начал кампании. Он «ожидал», когда к нему присоединятся Сила и Тимофей. Это слово часто описывает «ожидание с надеждой» (например: Иоанн 5:3; Евр.11:10; Иак.5:7); оно может означать определенное нетерпение. Без своих помощников Павел был как без рук. До поры до времени он вынужден был быть туристом и сторонним наблюдателем.
Однако сами Афины изменили все. Когда апостол увидел «город, полный идолов», он, как еврей, проявил решительную реакцию: «возмутился духом». Он инстинктивно вспомнил краткую Вторую Заповедь и едкое пророческое порицание легкомыслия поклонения идолам (Иеремия 10:1-16; Исаия 44:9-20).
Трудно сказать, сам ли Павел возбудился «духом» - естественная реакция негодования – или здесь намекается на внезапную и сильную вспышку посланного ему Божественного Духа, побудившего его к действиям.
«Итак», в своем отвращении ко всей этой интеллектуальной гордости и религиозной пустоте, апостол обратился от самодовольных теоретиков к другим, которых, он надеялся, скорее взволнует Слово Божье: к иудеям в синагоге и прозелитам при вратах, и обычным людям на площади, готовым оставить свои насущные дела, чтобы послушать этого непредубежденного еврея, обсуждающего темы, абсолютно чуждые их гордому Оксфордскому Университету.
Эти нестандартные собрания на свежем воздухе сразу привлекли внимание. Таких людных Гайд парков в Афинах еще не видели. Это послание и горячая искренность выступлений Павла привлекли даже некоторых интеллектуальных снобов города.
Метод дискуссии, с вопросами и ответами, опробованный в Фессалонике (ст.2), был очень подходящим для Афин. «Встречающиеся» с ним – это почти точно неправильный перевод трудного греческого слова, описывающего слушателей Павла. Ракхэм полагает, что это те, кто «разделял его убеждение (об истинном Боге)». Другой вариант: «те, кто мог прийти (послушать его)».
Надменная презрительная позиция многих была выражена в их словах: «Что хочет этот выскочка, этот интеллектуальный дилетант сказать нам?» Их слова, видимо, содержали достаточно большую долю зависти по поводу того, что этот еврей смог с такой легкостью привлечь общее внимание. Вполне вероятно, что Лука, с кривой улыбкой на лице, писал о том, что они использовали слово спермологос (суеслов, болтун), потому что видел в нем возможный второй смысл – использование Павлом «семени Слова».
Кроме того, они говорили: «Он с уверенностью заявляет, будто уполномочен, что существуют какие-то чужие божества (духи – в гр. синонимы)». В греческой мифологии существовал пантеон «богов», в то время как великих героев и других выдающихся людей они называли «духами». Поэтому достаточно естественно, что использование этого термина вызывало определенную реакцию слушателей послания Павла о смерти, воскресении и вознесении Иисуса.
Долго было распространено предположение (основывающееся на множественном числе слова «божества») о том, что афиняне восприняли слова «Иисус» и «Анастасис» (воскресение) как имена двух новых богов. Однако это, безусловно, неправдоподобно, что, либо послание Павла было столь невразумительно, что его совершенно не поняли, либо его слушатели были так необразованны, что абсолютно неправильно истолковали его смысл.
Из представителей различных философских школ, популярных а Афинах в то время, в дискуссию с Павлом вступили эпикурейцы и стоики, но в снисходительной, саркастической манере: «Можем (способны ли) ли мы знать, что это за новое учение, проповедуемое тобою?», - как если бы кто-то сказал: «Мы – лишь самые блестящие умы человечества. Надеемся, что твое послание нам под силу». Они настояли на официальном слушании этого нового претенциозного учения в Ареопаге, афинском Синедрионе. «Что-то странное ты влагаешь в уши наши» могло означать: «Не пророк ли ты с небесным посланием?»
Судя по злой насмешливости их замечаний и некоторому удивительному сходству, они, по-видимому, намеренно разыгрывали пародию на суд над Сократом, великим философом, который около четырехсот лет назад умер в Афинах за «ереси», одна из которых состояла в введении «новых богов». Подобно Павлу, он «рассуждал» (методом Сократа) на агора (площади). Подобно Павлу, претендуя на определенные божественные полномочия, он обвинял современников в небрежности исполнения того, что поручено им Творцом. Жизнь Сократа оборвалась приговором Ареопага.
Однако этот «суд» Павла из Тарса был делом гораздо менее серьезным, ибо теперь жизнь в Афинах была такой либеральной, что в вопросах религии эти философы интересовались всем, но ни к чему серьезно не относились. Здесь уместно примечание Хорта: «Глубокое изучение истины лишилось сил от самого что ни на есть праздного легкомыслия. Афины существовали за счет своей славы». Эти дилетанты интересовались, было ли в услышанном или опубликованном «что-то новое» по сравнению со вчерашними избитыми идеями. Даже более серьезные из их собственных писателей обвиняли их за неуемность. Поэтому в этой процедуре не было ничего, связанного с обвинением, и речь Павла по своей тональности была совершенно другой. Холм Марса (как переводится с греческого Ареопаг) был выбран из-за тишины и покоя, исключавших суматоху площади.
Нелегко обобщить взгляды этих афинских философов, которые развивали наиболее важные жизненные вопросы.
Точку зрения эпикурейцев, одним из основных учителей которых был Зенон Сидонский (не нужно путать с Зеноном из Кития – основателем школы стоицизма, – примечание переводчика), сейчас можно было бы описать как «принять условия мира, в котором мы живем». Однако то, что было, в некоторых отношениях, совершенно замечательным образом жизни, теперь превратилось в легкое поведение: поиск удовольствий и удовлетворение своих вкусов. Эпикурейцы верили в существование богов, но представляли их себе удаленными от этого мира. Таким образом, каждый человек оставлен грести свою собственную лодку. С акцентом на свободу воли они убрали из жизни огромную долю фатализма и слепых суеверий, ставящих большинство людей в тупик и делающих их жизнь печальной. Поэтому в это время эпикурейская философия была немного лучше прагматичного атеистического материализма, того подхода к жизни, который стал распространен в обществе изобилия двадцатого века.
Стоики уделяли основное внимание человеческой жизни, управляемой непоколебимой судьбой, с которой безрассудно бороться или насмехаться над ней. Поэтому пусть человек познает «безразличие к каждому воздействию боли и горя. Пусть он встречает тяготы и удовольствия с одним и тем же духом величественного равнодушия. Развитие такого бесстрастного подчинения обстоятельствам формирует добродетельного человека».
Стоицизм вряд ли был религией для каждого. Он питал определенные элементы интеллектуального снобизма. Он учил человека духовной гордости, в то время как эпикуреизм уделял особое внимание удовольствиям. Стоики отрицали воскресение, но верили в бессмертие души. У эпикурейцев не было никаких убеждений по поводу жизни после смерти. Таким образом, две эти группы были фарисеями и саддукеями в Афинах.
Примечания к 17:16-21:
16. Возмутился. Скорее всего, это – гнев: 15:39; 1Кор.13:5, и Ангел Божий с идолопоклонством Израиля: Втор.32:41; 9:18,19; 29:28; Иер.32:37 и т.д.
18. Проповедует. Ст.23. Слово означает говорить с полномочиями. В одной из апокрифических книг (2Макк.8:36; 9:17) это значит провозглашение власти Бога Израилева.
19. Взявши его. Довольно сильное слово, как в 16:19; 18:17; 21:30. Вероятно, подразумевается сопротивление со стороны Павла. Однако подобные глаголы «взявши его, привели» (ср.9:27) вряд ли означают враждебность.
Ареопаг. Использует ли Лука это название, чтобы намекнуть на слово «капкан»?