Харри Виттакер. "Изучение книги
„ Деяния Святых Апостолов “
97. Тертулл (24:1-9)
Римским судьям были даны инструкции расследовать это дело, при нормальных обстоятельствах, в течение трех дней после получения относящихся к нему документов. Отдавая себе в этом полный отчет, старейшины в Иерусалиме знали, что, поскольку путь до Кесарии занимает два дня, они должны быть готовы представить дело на рассмотрение Феликсу в течение пяти дней (ст.1) с момента перевода Павла из крепости Антония.
Это означало довольно существенные изменения в их занятиях. Но их затаенная вражда против апостола Господня была так велика, особенно, - со стороны этой «стены подбеленной», Анании, что они готовы были примириться с любыми трудностями и неудобствами.
Оратор и юрист
Кажется весьма вероятным, что, из-за постоянных дел с римскими властями, у Синедриона был собственный иудейский, обученный у римлян, юридический эксперт, способный давать советы по тонкостям Римского права, а также улаживать возможные принципиальные конфликты в рамках их собственной системы закона. Таким человеком был Тертулл, который с начала до конца говорил как иудей, представляющий иудеев: «мы взяли его ... по нашему закону ... нам, обвинителям», - но чья речь (как говорят эксперты-лингвисты) демонстрирует все признаки того, что она была произнесена для правителя на самом изысканном латинском языке.
Феликс
Благодаря Иосифу Флавию и римским историкам о Феликсе, который должен был слушать это дело, известно довольно много. Он был младшим братом главного фаворита Кесаря Клавдия, освобожденным рабом, который преуспел в том, что устроил полный беспорядок в римском правлении Иудеей. Кроме того, что в первый годы своего правления он пресек деятельность различных разбойничьих банд и подавил, как минимум, одно восстание (21:38), о нем известно только дурное. «Колеблющийся свет, в котором проявляется личность Феликса в рассказе Нового Завета, ярок по сравнению с тем, как его освещают другие историки того же времени» (Гарри Виттакер – «Феликс»).
Когда появились сикарии, разбойники с кинжалами, Феликс был даже готов использовать их для своих собственных целей и забирать часть награбленного ими. При их помощи он убил Ионафа, единственного порядочного первосвященника за многие годы. Его методы вызывали все больше и больше случаев насилия в Иудее, так что «при нем бунты стали постоянными». В конце концов (ст.27), он был отозван в Рим и спасен от предъявления обвинения перед новым Кесарем лишь при помощи закулисных интриг его брата. В своем известном высказывании о нем Тацит обобщил это так: «Он пользовался привилегиями короля со всей жестокостью и вожделением своей рабской души».
Таким был человек, у которого сейчас была власть над жизнью и смертью того, кто по своим способностям, характеру и добродетели был неизмеримо выше него.
Неискренняя речь
После официальной подготовки (язык здесь носит определенно юридический оттенок) Тертулл начал искусно подготовленное выступление. Очевидно, версия Луки не является дословной, а обобщает сказанное. Речь не могла быть такой краткой – только семь стихов.
Юрист начал очень смело, но закончил несколько неубедительно (ст.8). Такого человека комментаторы назвали бы «неискренним». Не может быть большего контраста с абсолютно ясной защитой Павла (ст.10). Вкрадчивость речи Тертулла позволяет предположить, что он сознавал, что должен максимально использовать это скверное дело.
Во-первых, поэтому, он восхвалил «многий мир», за который его народ обязан Феликсу (бывшему там только первые два года!). Это был путь к сердцу любого римского правителя, ибо именно такой репутации все они жаждали. «Всегда и везде спасибо тебе за дальновидность и попечение, за благоустройство и преобразования». Это было великой ложью, но какое дело было до этого Тертуллу? Он даже вкрадчиво использовал слово, очень часто означающее «божественное провидение».
«Мы принимаем все это, достопочтенный, с благодарностью и радостью. Но (как бы я ни хотел) я не должен продолжать в том же духе или я отвлеку тебя от других очень важных занятий», - подразумевал он.
«Позволь мне предложить тебе, при твоей благоразумной снисходительности, пока только наметив в общих чертах, в краткой форме, дело против этого Павла из Тарса».
«Есть три обвинения против него: одно – политическое и два – религиозных. Он постоянно разжигает волнения и вызывает мятежи во множестве мест. Это происходит непрерывно. Он – чума и заражает многих тем же пагубным духом. В иудействе он – ведущая фигура этой ненавистной назорейской ереси. И, главное, он демонстрировал намерения осквернить святой храм в Иерусалиме».
Осознавал ли Тертулл, что эти обвинения были почти точно такими же, как те, что выдвигались на суде против Иисуса (Лука 23:5; Матф.26:61)? Но он должен был понимать, что представляет очень неубедительное дело.
Первое обвинение было беспринципным искажением фактов. Действительно, во многих городах – Антиохии, Иконии, Листре, Филиппах, Фессалонике, Коринфе, Ефесе (если назвать только некоторые) – случились мятежи и беспорядки. Но были ли они устроены или возбуждены Павлом? Это, определено, аргумент современных демагогов: «Вы не соглашаетесь с нашими эгоистическими требованиями. Поэтому, конечно, вы будете виноваты в том насилии, которое последует». Однако послание Клавдия Лисия, безусловно, дало понять, что в этой истории существовала и другая точка зрения.
Упоминание «ереси Назарейской» привлекло внимание Феликса, ибо он был непоколебим в расправе с лже-Мессиями.
Третье обвинение – в осквернении храма – было клеветой, которая, как знал Тертулл, не могла быть подтверждена ни римским, ни иудейским законами, но служила для того, чтобы подкрепить другие обвинения.
В этом месте мы подходим к одной из самых запутанных проблем текста в Книге Деяний, ибо ст.6б,7,8а пропущены в шести лучших унциальных манускриптах (в современном русском переводе – тоже, с пояснением).
Если интересующий нас отрывок является поздней вставкой, то трудно понять, зачем что-то, такое подробное, но, в то же время, не столь уж важное, нужно было выдумывать. С другой стороны, если он подлинный, чрезвычайно трудно понять, почему он должен был отсутствовать в таком количестве самых лучших манускриптов. Вероятно, хотя они и старые, но не обязательно лучшие.
Слова, имеющие здесь силу, содержат некоторого рода искажение факта – «мы взяли его» - чего и можно было ожидать от такого прокурора. Далее последовала жесткая (и бестактная?) жалоба на Клавдия Лисия: «с великим насилием (правда?) взял его из рук наших», - и также намеки на то, что если бы только начальник не вмешивался, все прошло бы гладко и справедливо на верховном иудейском суде, и превосходнейшего Феликса не нужно было бы беспокоить.
Неубедительное заключение
Тертулл неуверенно закончил рекомендацией, что если «он» - Павел или начальник (последний, вероятно) – будет допрошен, тогда можно ожидать подтверждения всех их обвинений. Если он имел в виду Павла, то такое «выяснение» предполагало порку или мучения. Но если подразумевался Клавдий Лисий, не просил ли обвинитель отсрочку дела до прибытия самого начальника?
Феликс не был в восторге от этого заявления: «У нас есть прекрасный свидетель, но он в шестидесяти милях отсюда?» Даже длинный ряд иудейской знати, «объединившейся в нападении» на Павла, не мог замаскировать то главное обстоятельство, что Клавдий Лисий был необходим на этом суде. Поэтому Феликс спровоцировал их, сказав: «Очень хорошо, подождем до прихода Лисия».
Но сначала, кивнув Павлу, дал ему разрешение высказать свою точку зрения на эту историю.
Примечания к 24:1-9:
3. Благоустроением. Ср.Иер.7:3,5.
Признаем, т.е. принимаем, как в 2:41; Лука 8:40.
Достопочтенный Феликс. Официальная форма обращения. Какое лицемерие! Однако не в Луке 1:3.
4. Снисхождением (снисходительность). У Павла было истинное снисхождение; ст.23.
5. Язва. Человек Велиала («Безумный») 1Царств 25:25.
Назорейской ереси. Ср. Ин.17:41,42; 1:46.
6. Отважился даже осквернить. Он сделал попытку ... Тертулл знал, что крик в 21:28 не может быть подтвержден.
Осквернить храм. 21:28 смягчено. Позже Павел постоянно отвечал на это обвинение.
Судить. Начальник просил допросить, а не судить.
7. Пришед. Слово может означать: Он оставил свои основные обязанности для того, чтобы вмешаться.