37 Темнота в Ветхом Завете часто ассоциируется с утром. В Ам 8,9,10 говорится о землетрясении и закате солнца в полдень, потому что Господь Бог произведет “плач, как о единственном сыне, и конец ее будет - как горький день”, т.е. похороны. Так что закат солнца и тьма были признаком плача Бога Всемогущего о Своем Сыне.

39 Из громкого, “для чего Ты Меня оставил?” можно предположить, что чувство одиночества к этой минуте уже было преодолено Господом. У Марка написано, что Он звал, “Элои! Элои!”, тогда как у Матфея, “Или! Или!”. Почему существует такая разница? Не потому ли, что Он произнес: “Или! Или! Элои! Элои!”, - четыре раза призывая Бога?

Попробуем сейчас предположить, что эти слова означают переломный момент в мыслях Господа Иисуса. Во всем нашем изучении мы не собираемся ни на мгновение отступать от того, что Господь Иисус был совершенно безгрешен. Однако и у Него, как у любого человека, был предел, к которому Он иногда приближался очень близко. Что больше всего поражает в смерти Господа, так это то, что Он, несмотря на все физические и моральные издевательства над Собой, похоже, ни на мгновение не терял духовного самообладания. Однако из этих слов можно предположить, что в это время Он, как никогда, был близок к потере контроля над Собой. Еще один пример, когда Он был “на грани срыва” - Гефсимания, когда Он просил пронести мимо Него чашу сию. Подумайте об этих словах и о том, что Он хорошо знал, что должен умереть на кресте, чтобы затем воскреснуть. Ясность Его понимания всего этого поразительна. Иисус шел на крест “зная все, что с Ним будет” (Ин 18,4). Он предвидел не только Свое распятие на кресте и воскресение, но и многое другое. Так, например, Он сравнивал Себя с зерном, посаженным (похороненным) в саду (что и произошло с Ним), а потом выросшем (воскресшим) – Лк 13,19. Такое Его предвидение с одной стороны, а с другой мольба в Гефсимании о чаше и громкое, “для чего Ты Меня оставил?”, заставляют прийти к единственному правдоподобному выводу, что эти слова говорят о нерешительности Господа Иисуса, пусть мгновенном, но сомнении в том, что цель оправдывает средства. Странно, что такие мгновения больше не упоминаются.

Первое такое мгновение было в Гефсимании. Второе, когда Он громко произнес: “Для чего Ты Меня оставил?” Но прежде было бы неплохо вспомнить хронологию распятия⁽¹⁾.

Христос умер “около девятого часа”. В девять часов Он громко произнес, “совершилось!”, а также, “Отче! в руки Твои предаю дух Мой”. Однако “в девятом часу”, как это сказано Марком, Он также сказал: “Для чего Ты Меня оставил?” Из этого делаем вывод, что Господь начал колебаться в самый последний момент. Его одолели сомнения в 11:59. Вставленное в Его слова, пожалуйста, вполне соответствовало бы духу сомнения и напряжения этой минуты. Это единственный момент, когда Господь в молитве обращается к Богу, “Боже”, а не “Отче”, Авва. А это говорит о чувстве отчужденности, охватившем Его. А ведь это был распят на кресте наш Господь и наш Спаситель, а значит на кресте в это время было поставлено под сомнение и наше спасение. Очень важное замечание сделано Матфеем, что Иисус возопил о том, что Он оставлен “около девятого часа”. Марк пишет, что это было “в девятом часу”, или же в девять часов, как раз тогда, когда Христос произнес последние слова победителя. А это значит, что Христа одолели сомнения за несколько минут до девяти часов, потому-то и Матфей говорит, что Он возопил “около девятого часа”. Что это были за минуты! Всего лишь несколько сотен секунд, несколько мгновений. Всего лишь несколько мгновений сомнений отделяли Сына Божия от победоносного, “совершилось!” Чем больше размышляешь над Его сомнениями в эти последние минуты, тем больше начинаешь ценить силу и суть одержанной Христом победы, которая ярче и контрастнее видна в Его последних словах, произнесенных на кресте⁽²⁾.

Итак мы пришли к главному вопросу, как и почему Христос был оставлен Отцом? По большому счету Отец, конечно же, не оставлял Своего Сына в тот самый момент, когда Он больше всего в Нем нуждался. Думаю, что Христос только чувствовал Себя оставленным так же, как и мы подчас ощущаем себя забытыми всеми. Так же когда-то и Давид, бежавший от лица Авессалома, ощущал себя оставленным Богом (Пс 41,10; 42,2; 87,15), хотя, ясно, что он не был на самом деле Им ни забыт, ни оставлен. Но почему Господа посетило это чувство в 11:59, за минуту до полдня, в самую последнюю и мучительную минуту? Отец в действительности не оставлял Сына, а это значит, что на Господа напали какие-то сомнения. И это не удивительно, учитывая Его ужасное положение, в котором Он оказался. Но для такого, воистину несравненного ума, сомнения любого рода должны носить самые настоящие и недвусмысленные основания. Мне кажется, что Господь больше любого другого человека боялся смерти. Он знал, что смерть была возмездием за грех и окончательным удалением от Бога. Разные люди по-разному боятся смерти (например, нераскаявшийся злодей был к ней совершенно равнодушен). Похоже, Господь далеко не равнодушно относился к смерти, а даже совсем, совсем наоборот, ибо знал, что Ему обязательно придется умереть. Двум прообразам Господа пришлось пережить нечто похожее. Так Аврааму пришлось пережить минуту, когда “напал на него ужас и мрак великий” (Быт 15,12). Разве не то же было при распятии? Так же и Иову пришлось признать, что “ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне” (Иов 3,25). Господь стоял, “как агнец пред стригущим его безгласен”, безгласен от поразившего Его ужаса, а это заставляет еще больше благоговеть перед смертью Господа, которую Он принял ради нас.

Мы уже размышляли о том, что Христос, возможно думал, что и Он, несмотря ни на что, и даже на Сое положение на крест, мог быть спасен так же, как был спасен Исаак⁽³⁾. На кресте Он все больше и все яснее понимал, что запутавшимся в чаще рогами овном был не Исаак, а Он, а отсюда и появившееся чувство ужаса, охватившее Его. Существует гораздо больше доказательств, чем мы можем осмелиться предположить того, что Христос всегда и все понимал именно так, как нужно, ибо и Он мог, и особенно на кресте, не правильно понимать Писания⁽⁴⁾. Немного раньше, в Гефсимании, на Него напал ужас (Мк 14,33).

Должно быть в нашем Господе все шесть часов, которые Он провел на кресте, существовало желание Своего собственного спасения. И все же слова, произнесенные Им прежде, говорят о Его желании благополучия и для других: нас, евреев, злодея, Его матери. Он сумел справиться со вспышкой ужаса и желания Своего собственного освобождения и спасения, возобладав над ним Своим духом ради освобождения и спасения других.

Изучение 21-го Псалма дает понять глубинные причины того, почему Христос чувствовал Себя оставленным. Если верить Пс 21,2-7, то Он вопил, громко взывая о спасении, не только в течении трех часов необычной тьмы, но и перед наступлением ее. Он чувствовал, что Его желание о спасении не было услышано, хотя подобные молитвы, возносимые с такой же силой в прошлом, были отвечены⁽⁵⁾. Господу Иисусу была хорошо известна взаимосвязь греха и отказа Бога отвечать на молитву грешника (2Цар 22,42 = Пс 2,2-5). Не один раз в Писаниях утверждается, что Бог не оставляет любящих Его (например, Вт 4,31; 31,6; 1Цар 12,22; 3Цар 6,13; Пс 93,14; Ис 41,17; 42,16). Каждое из этих мест должно было быть хорошо известно нашему Господу, Слову, ставшему плотью. Он знал, что оставление Богом Израиля было наказанием за его грехи (Суд 6,13; 4Цар 21,14; Ис 2,6; Иер 23.33). Бог мог оставить Израиль только тогда, когда Израиль оставил Его (Вт 31,16,17; 2Пар 15,2).

Вероятно будет полезно упорядочить два учения Библии об оставлении Богом.

“Когда ты будешь в скорби... и послушаешь гласа Его... Он не оставит тебя” (Вт 4,30,31);

“Господь Бог твой Сам пойдет с тобою [и] не отступит от тебя и не оставит тебя” (Вт 31,6);

“Господь же не оставит народа Своего ради великого имени Своего, ибо Господу угодно было избрать вас народом Своим” (1Цар 12,22);

“Если ты будешь ходить по уставам Моим, и поступать по определениям Моим и соблюдать все заповеди Мои, поступая по ним, то Я... не оставлю народа Моего Израиля” (3Цар 12,12,13);

“Блажен человек (Мессия), которого вразумляешь Ты, Господи, и наставляешь законом Твоим... Ибо не отринет Господь народа Своего и не оставит наследия Своего.... [всех правых] сердцем” (Пс 93,12-15);

“Бедные и нищие ищут воды, и нет... Я, Господь, услышу их, Я, Бог Израилев, не оставлю их” (Ис 41,17). Т.е. по ответу Бога на молитву было видно, что Бог не оставлял молящегося; (ср. с Пс 21,2-12).

“Ныне оставил нас Господь” за неповиновение Израиля во времена судей (Суд 6,9,13);

“За то, что сделал Манассия... отвергну остаток удела Моего, и отдам их в руку врагов их” (4Цар 21,11,14);

“Но Ты отринул народ Твой, дом Иакова, потому что они многое переняли от востока: и чародеи [у них], как у Филистимлян, и с сынами чужих они в общении” (Ис 2,6);

“Вот, Я - на пророков ложных... Я покину вас, говорит Господь"” (Иер 23,32,33);

“Господь с вами, когда вы с Ним; и если будете искать Его, Он будет найден вами; если же оставите Его, Он оставит вас” (2Пар 15,2);

“И станет народ сей блудно ходить вслед чужих богов той земли... и оставит Меня... и возгорится гнев Мой на него в тот день, и Я оставлю их” (Вт 31,16,17).

Зная всё это Он возопил: “Для чего Ты Меня оставил?” Он чувствовал Себя оставленным Богом, а по Библии, вне всяких сомнений, это означало, что Бог оставил грешника. “Для чего (О! Для чего) Ты Меня оставил?” - Господь в это время должно быть усердно исследовал Свою совесть, не находя в ней никакого порока, а потому взывал к Богу, чтобы Он показал Ему Его падение, причину, по которой Он оставил Его. Возможно, что Он даже думал о том, что Он согрешил (Пс 68,6), испытывая те же сомнения, которые испытал Давид, когда бежал от Авессалома (Пс 3,3). Господь, подобно Давиду, чувствовал, что Бог “отринул и презрел, прогневался на помазанника” Своего, хотя Он и не отнимал от Него милости и не изменял истины Своей (Пс 88,39,33). И тут же, после тщательнейшего и доскональнейшего исследования Себя, Он обнаружил, что Бог не оставлял Его. А это значит, что преодолев этот переломный момент, наш Господь умер с чистой совестью, очень ясно сознавая Свою полную и совершенную праведность. И это помогает нам еще лучше осознать силу сказанного Им: “Совершилось!”

Господь видел Свою смерть, как предложенную Ему выпить Богом чашу, однако в Ветхом Завете такой чашей был гнев Божий на непокорный народ. Господь знал, что Его смерть была возложением на Него, заслуженного Его убийцами, как и любыми грешниками, осуждения. Он так сильно хотел собрать “птенцов” Иерусалима под Своими крыльями... А они не захотели, а потому сейчас и оставался дом их храма пуст. В воображении всплывает пожар и птица, прячущая своих птенцов под крыльями, чтобы они остались живы, даже если огонь спалит дотла ее саму. Господь так сильно желал, чтобы еще в Его дни была вознесена на кресте жертва всесожжения ради спасения Израиля... А они не захотели. Такова была сила Его любви к тем, кто травил, раздражал, поносил и следил за каждым Его шагом.

Христос знал из Ис 53, что Ему надлежит понести грехи Израиля, что осуждение его грехов будет возложено на Него. Израиль нес грехи свои, будучи осужден за них (Числ 14,34,35; Лев 5,17; 20,17), а это означало, что несущий грехи был осужден. Умереть в наказании за чьи-нибудь грехи, означало понести их на себе. Господь как бы был этим осужденным грешником. Он вкратце претерпел в Себе душевные муки, которые испытывает осужденный. Похоже, что даже Господу не удалось во всей полноте отождествить Себя с грехами Израиля, во всей полноте осознать все наши грехи, всю серьезность их, ибо Он Сам не знал греха, и все же принес за нас жертву за грех, (2Кор 5,21). Ну, а если это было трудно для Него, то что тогда говорить о нас? То, что иногда осуждение за грех было равносильно самому греху, без сомнения было известно Господу (ср. с 4Цар 15,23), однако во всей полноте этот закон был Им не познан, вплоть до креста. Также, Он должно быть размышлял и о судьбе праведников, понесших на себе грехи своего народа. Например, об Иеремии, говорившем о себе, как будто он сам совершил все грехи Израиля. Об Ездре, который рвал на себе одежды и волосы так, как будто это им была осквернена вера Израиля (ср. Ездр 9,4 с Неем 13,25, что пришлось пережить и Господу – Ис 50,6). Мольба Моисея, чтобы Бог позволил ему войти в землю обетованную, была отвергнута за его причастность к грехам всего Израиля (Вт 3,26). Однако Господь, возможно, недооценил количество возложенных на Него грехов, а потому через Свое несение их, и Свое ощущение их, Он и Сам узнал много нового о грехах и дал узнать то же Своему Отцу, бывшему в Нем. Бог в притче Господа уподобляется человеку высокого рода, который отправился в дальнюю страну (Лк 19.13), тогда как по другой Его же притче, грешник “пошел в дальнюю сторону”, оставив своего Отца (Лк 15,13). “Рабом” Божиим, Его “отроком” был не только Израиль, но и Господь, ибо в Своих страданиях Он был образом его. А отсюда понятно, почему на выставке работ заключенных Освенцима, так много изображений распятий и крестов, сделанных подчас евреями ногтями даже на деревянных стенах бараков. Тогда они увидели и осознали (а это им предстоит снова увидеть и еще раз осознать) всю глубину страданий раба Израиля, которые испытал за него на кресте Отрок Иисус Назорей. Еще в самом начале своего пророчества, Исаия говорил о том, как рабу Божию, Израилю будет больно, потому что будут открыты его язвы (Ис 1,6; современный перевод) – то же самое, что Исаия позже говорит о страданиях Господа Иисуса на кресте.

Христос умер не ради спасения кого бы то ни было из язычников, а ради спасения Израиля (Ис 49,5; 53,8; Гал 4,4,5), ибо был “служителем для обрезанных” (Рим 15,8), утешением Израиля, и его Спасителем (Лк 2,11,25), а потому и был идеальным образом всего Израиля. Именно по этой причине Ему надлежало родиться евреем. Мы спасаемся лишь потому, что облекаемся во Христа, становясь причастниками Израиля Божия (Гал 3,27-29). Знание Иудейских основ спасения абсолютно необходимы для правильного понимания благовестия. Посмотрите на следующие основополагающие доказательства того, что Христос умер ради спасения Израиля:

“Разумею то, что Иисус Христос сделался служителем для обрезанных” (Рим 15,8) – явный намек на пророчество Исаии о распятии раба, отрока Божия. Но эти же слова так же еще являются, как часто происходит у Павла, и намеком на слова Господа – в данном случае на Мф 20,26-28: “Но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом; так как Сын Человеческий не [для того] пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих”. Слова о служении Сына Человеческого означали Его смерть, которую Он принял, если верить Павлу, прежде всего ради Иудеев.

По всем этим причинам страдания Христа на кресте были образом наказания за грехи Израиля (например, питье желчи – Иер 8,14; Плач 3,5,19). Бог на время оставил Израиль за грехи его (Ис 49,14; 54,7), а значит и Христа. Христос был наказан “жезлом мужей и ударами сынов человеческих” (Ис 53,5; 1Пет 2,24; Мих 5,1) распятием на кресте. Однако наказание жезлом и ударами должно было произойти в случае греха Мессии (2Цар 7,14). И это наказание принял Христос, ибо Богу угодно было представить Его грешником. Его причастность к нашему осуждению – не просто безобидное теологическое учение, ибо Он по-настоящему внутри Себя ощущал Себя оставленным Богом грешником. Вместо того, чтобы смело поднять к небу безгрешное лицо Свое, Он, когда молился в Гефсимании, “пал на лице Свое” (Мф 26,39), неся на Себе вину за грехи человеческие. Иногда бывает так, что мы чувствуем, что праведность Христа делает Его недоступным для нас. Даже среди своих братьев и сестер есть такие, от которых я стараюсь держаться на расстоянии, и все только потому, что я знаю, что они на много праведнее, чем я. Я знаю, что среди нас многие чувствуют подобное. Мы думаем, что таким людям просто незнакомы чувства духовного падения, неизвестны потаенные темные и грязные уголки нашего человеческого естества. Ну, а если такая проблема существует между нами, то она должна существовать и по отношению к Господу Иисусу. И потому-то многим из нас недостает настоящих, близких личных отношений с Христом – таких, какими они должны быть.

И здесь на кресте мы видим нашего Господа ужасающегося ужасом грешника, который знает о предстоящем Ему осуждении и смерти, Который сознает всеми фибрами Своего естества отчуждение от Бога, произошедшего от греха. Ему была знакома мука отчуждения от Бога из-за греха. Он нес на Себе грехи (Ис 53,11), а несение греха было почти равносильно личной вине и греху (Числ 14,34; Исх 28,43). Господь, хотя Сам ни в чем не был повинен, понес на Себе наши грехи. Этот парадокс не был до конца понятен даже Ему, так что тогда говорить о нас, пытающимися понять его всего лишь чисто умозрительно? В Ис 63,2,3 объясняется, почему в процессе достижения спасения одежды Господа становятся красными, а красный цвет у Исаии ассоциируется с греховностью, от которой необходимо очиститься (Ис 1,18).

Слово “оставлять” также встречается в Деян 2,27, где Петр цитирует 15-й Псалом в доказательство того, что Христос всегда сознавал Свою праведность, а потому был уверен, что Бог не оставит души Его в аде. В Пс 21,2 уже говорится о сомнениях Господа насчет Его предыдущих мыслей, о которых прорекается в Пс 15,10. Раньше Он был уверен, что, благодаря Своему совершенному характеру, Бог никогда не оставит Его. Теперь же Он был уверен в обратном. Из-за того, что Христос ощущал Себя таким закоренелым грешником, Он даже стал сомневаться в том, является ли Он на самом деле Мессией. Вот насколько глубоко Господь познал нас, насколько добросовестно понес грехи наши, вознеся их телом Своим на кресте, насколько слился с нами, прочувствовав всю нашу духовную слабость, что стал совершенным нашим представителем, нашим ходатаем, могущим “снисходить невежествующим и заблуждающим, потому что и сам [был] обложен немощью” (Евр 5,2).

Самое страшное для праведника, оказаться грешником. Среди так называемых “Мессианских псалмов” много таких, где Давид, в духе Христовом, говорит о Его страхе быть оставленным Богом.

“Не отвергни меня и не оставь меня, Боже, Спаситель мой!” (Пс 26,9; ср. с “Боже мой! для чего Ты оставил меня?”).

“Не оставь меня, Господи, Боже мой! Не удаляйся от меня” (Пс 37,22).

“Не скрывай лица Твоего от раба Твоего... скоро услышь меня” (Пс 68,18). Безответная молитва Господом (на кресте) была для Него отвержением.

“Не отвергни меня во время старости... не оставь меня” (Пс 70,9,18).

“Буду хранить уставы Твои; не оставляй меня совсем” (Пс 118,8).

“Дело рук Твоих не оставляй” (Пс 137,8).

Все это говорит о том, насколько сильно всю Свою жизнь Господь боялся согрешить, и быть оставленным Богом. А потому нет ничего удивительного в том, что на кресте, из-за боли физической и боли поношений, среди постоянного исследования Самого Себя, в Нем появился и этот страх. Толпа всеми силами старалась убедить Его в том, что Он грешник, и это, возможно, ей почти удалось, ибо наш Господь был по натуре Человеком податливым и чувствительным. Он не был толстокож и равнодушен к колкостям и язвительным замечаниям. Вспомните, как ругались, как смеялись над Ним на кресте и в доме Иаира, как Он не закрывал лица Своего от поруганий человеческих (Мф 9,24; Пс 21,8; Ис 50,6). Иов был образом Христа, а его страдания были образом страданий Христа и, особенно, на кресте, ибо Иову пришлось пережить все то, чего он боялся больше всего в жизни, как и Христу на кресте (Иов 3,25). А Христос больше всего боялся быть оставленным Богом, а потому, по образу Иова, это и постигло Его.

Из-за того, что Христос по-настоящему ощущал Себя грешником, он также по-настоящему ощущал Себя оставленным Богом. И это объясняет мне самые загадочные во всех Писаниях стихи: “Слушайте, глухие, и смотрите, слепые, чтобы видеть. Кто так слеп, как раб Мой, и глух, как вестник Мой, Мною посланный? Кто так слеп, как возлюбленный, так слеп, как раб Господа?” (Ис 42,18,19). Господу Иисусу, как рабу, было дано разделить слепоту и глухоту жестоковыйного Израиля. Он отождествил Себя как с нами, так и со всеми нашими грехами. Он был совершенен, и все же слеп. Однако это же самое дает силу освободиться от духовной слепоты. Богу было угодно, чтобы Его душа стала виновной на кресте (в синодальном переводе, принесла “жертву умилостивления”, что на самом деле, жертва повинности, или просто “вина, повинность, грех”), чтобы потом Он смог узреть (увидеть, постичь) Свое потомство (Ис 53,10). Похоже, что все это означает, что Господь настолько глубоко ощущал Себя грешником, что Он смог “узреть” Свою близость с нами, со Своим грешным потомством. Это произошло в самые последние минуты Его страданий на кресте так, как будто это познание было верхом Его страданий, которые должны были привести Его к полному отождествлению Себя с грешным человечеством. Когда Он постиг это, Он умер.

Полное отождествление Господа с нашими грехами видно из таких мест, как Рим 8,3, где говорится о том, что “Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной [в жертву] за грех и осудил грех во плоти” (обратите внимание, что слова “жертва” нет в оригинале!) Или же 1Пет 2,24, где говорится о том, что “Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо”. Заметьте, что все эти места говорят о Его смерти. Лично я думаю, что здесь больше говорится о чисто умозрительном отождествлении Господом Себя с грешниками, чем по Его “естеству”.

Во всех молитвах Господа, записанных в Евангелиях, Он обращается к Всемогущему, как к Своему “Отцу”, тут же Он употребляет другое обращение, более “официальное”, “Боже Мой!”, что отражает Его ощущение удаления. А потому Ему вспоминается Пс 21,2: “Боже мой! Боже мой! для чего Ты оставил меня?” Однако то, что Его память обратилась к такому месту в Писаниях, означало и Его спасение. Есть все основания полагать, что в Свои последние минуты Господь громко процитировал весь 21-й Псалом⁽⁶⁾. Так Он, “да сбудется Писание”, сказал сначала, “жажду”, а потом и “совершилось”, что, в действительности, является цитатами стиха из Пс 21. Псалмы 21-й и 68-й легко можно разделить пополам, где в первой половине описываются мятущиеся мысли Господа Иисуса на кресте, а во второй, они внезапно меняют свой характер, становясь более уверенными и положительными в вере нашего будущего спасения. Когда Христос цитировал, по крайней мере молча, про Себя, 21-й Псалом, Он пришел к замечательному заключению, что именно так и должен был чувствовать Себя Мессия, ибо Он должен был ощущать Себя, как о том и прорекал Пс 21, оставленным Богом, и все же стать Спасителем народа Божия! А из-за того, что Мессия чувствовал Себя оставленным, совсем не означало, что Он Сам был грешником! Можно почти кожей прочувствовать то глубокое чувство утешения, которое нахлынуло на нашего Господа, когда Он, наконец-то, очень, очень хорошо и глубоко осознал чистоту Своей совести. А потому насколько же сильно Он желал, чтобы Его последний вопль, “совершилось!”, обращенный к миру сему, был услышан. Чтобы мы поняли, что Он совершил полностью дело Божие, что Он в совершенстве явил Отца, а потому, на самом деле, достиг нашего спасения.

1. Именно такой представляется мне хронология событий, хотя и поднимает (для некоторых) проблему в словах, “Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи” (Мф 12,40), в которых больше видно идиому, чем реальный промежуток времени. Этот вопрос хорошо рассмотрен H.A.Whittaker, 'Three days and three nights', in Studies in the Gospels.
2. См. “Совершилось!” и “Отче! в руки Твои предаю дух Мой”.
3. См. Авраам и Исаак.
4. См. Человеческое естество нашего Господа.
5. См. 21-й Псалом.
6. See H.A.Whittaker, Studies in the Gospels.