Бог, Чья духовность на много порядков выше нашей, пытаясь донести до нас всю суть любви Христовой, говорит о ней прилагательными превосходной степени. Павел молился за верующих Ефеса, чтобы они, укорененные и утвержденные Духом во внутреннем человеке, “могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову” (Еф 3,18,19). Но как можно уразуметь то, что превосходит разумение? Мы можем только знать, что любовь Божия действует в нас, в нашем внутреннем человеке, дабы мы могли постичь Христа, обитающего в сердцах наших, а также любовь Его, чтобы видеть проявление ее в других. И в этом помогает нам Библия, на страницах которой рассказывается о тех, кто достиг таких высот любви, которые во многом похожи на любовь Христову. Если мы сможем постичь любовь этих людей (которая была всего лишь тенью, образом любви Христовой), то мы сможем немного приблизиться к постижению широты, долготы, глубины и высоты той любви, которой нам пока вряд ли удастся прочувствовать “в полном объеме”.

Взять хотя бы Моисея. Израильтяне ненавидели его, они “отринули его” (Деян 7,39), а из-за того, что они раздражили его, он не смог войти в землю обетованную. Он так много сделал для них, они же отвергли “этого человека”, “сего Моисея”, как они называли его (ср. Исх 32,1,23 с Деян 7,35). И все же, когда Бог решил погубить Израиль и сотворить новый народ, но уже от Моисея, он настолько ревностно начал молиться за них, что достиг того, что мало кому удавалось достичь молитвой - отменить (а не просто отложить на какое-то время) столь решительное намерение Бога. И особенно, задумайтесь над тем, что сделал Моисей, когда согрешил Израиль, сделав себе двух золотых тельцов! Он сказал им, что еще раз взойдет на гору, “не заглажу ли греха вашего” (Исх 32,30). Моисею хорошо было известно, что очищение греха было невозможно без пролития крови (Лев 17,11; Евр 9,22, а также случай с Финеесом, который отвратил ярость Божию от сынов Израиля, убив Зимри и Хазву - Числ 25,8,13). И все же он надеялся на то, что Бог “изгладит” грех (буквально, “покроет”), ибо думал очистить их, положив свою собственную душу за них, за тех, кто ненавидел его и уже обратился сердцами своими обратно в Египет. Он опять взошел на гору, на что потребовалось около дня, и на вершине ее сделал чудесное и вместе с тем высокодуховное предложение Ангелу: “Прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал” (Исх 32,32)⁽¹⁾. Без воды и хлеба он умолял об этом Яхве 40 дней и ночей (Вт 9,17; 10,10). Это была не одноразовая молитвы, высказанная сгоряча. Имя, изглаженное из книги Божией, однозначно означает потерю верующим места в Царстве Его (Исх 32,33; Флп 4,3; Откр 3,5; 17,8; 21,27; 22,19). Это предложение не было сделано сгоряча. После многих часов восхождения на гору, Моисей решил, что он должен сделать это - отказаться от своего места в Царстве Божием с тем, чтобы оно было занято прощенным за ужасный грех Израилем. Насколько же это возвышено! Одно дело просто положить свою жизнь, другое - положить ее, отказавшись от жизни вечной. И он умолял об этом Бога, принять его предложение, чтобы простить всего лишь один грех народа, который ненавидел его, который, очевидно, ублажал лишь свою плоть. Ну, а если настолько сильной была любовь Моисея к грешному Израилю, насколько сильнее была к нему любовь Христова?! Ну, а если Христос так сильно любит грешный Израиль, то подумайте (постарайтесь представить себе) как Христос любит нас, которые, по крайне мере, пытаются не отвратиться от Него, желающего, чтобы мы со всеми своими слабостями следовали за Ним до конца.

Впрочем, изгладить из книги Божией написанное в ней имя, могло пониматься Моисеем, как исключение его из числа тех, кто войдет наследовать обетованную землю, ибо позже в “книге” были описаны уделы ее (Нав 18,9). Подобная мысль подтверждается в Иез 13,9: “и в список дома Израилева не впишутся, и в землю Израилеву не войдут”. Иезекииль скорее всего писал эти слова с мыслями о Моисее, а это значит, что изгладить из книги Моисея означало для него не войти в обетованную землю. Израиль тогда должен был быть стерт с лица земли в пустыне, с ним хотел погибнуть и Моисей. Моисей не хотел спасения без них - он хотел разделить с ними их осуждение. Это - верх самоотречения. В последние дни своей жизни Моисей произнес большую речь, записанную во Второзаконии, уже хорошо зная, что он должен умереть, не войдя в обетованную землю. Во Вт 9,18 он говорит, что его молитва, записанная в Исх 32,32, была услышана, а именно, что они войдут в землю, а он нет. Отсюда и его страстное желание, чтобы они шли и наследовали землю, дабы его жертва не оказалась напрасной. И в этом просматривается провидение Божие, которое действует даже через грех. Моисей был исключен из числа тех, кто наследовал землю за свое необдуманное и поспешное высказывание, однако, как раз то же самое означало, что его молитва была услышана. Его имя на этот раз было изглажено из книги так, что он не смог войти в землю. На мольбу Моисея все же позволить ему войти в обетованную землю, нужно смотреть как на проявление слабости, примерно так же, как на молитву нашего Господа в Гефсимании. Однако, несмотря на слабость, он все же достиг того, что хотел - он пожертвовал своим местом в царстве (в земле) с тем, чтобы они могли войти в нее (хотя он, конечно же, войдет в грядущее Царство). Именно по этой причине Моисей так сильно подчеркивал, что он не войдет в обетованную землю ради Израиля, по вине его (Вт 1,37; 3,26; 4,21). Он понимал, что его грех возымел свои последствия, однако главной причиной того, почему он не входит в землю обетованную, было все же его самопожертвование. Вот почему “Моисей потерпел за них” (Пс 105,32).

Во всем этом смерть Моисея была прообразом смерти Господа. В Ис 53,8 написано, что на кресте “Он (был) отторгнут от земли живых”, или же от народа Израильского, “за преступления народа (Божия, а значит и Его) претерпел казнь”. Без всякого сомнения эти слова относятся к самопожертвованию Моисея, которое было совершено ради возможности наследования ее Израилем. Господь принял смерть грешника, ибо и Он, как и Моисей, предпочел поношение наше, ради того, чтобы спасти нас. По вдохновению Давидом были написаны слова молитвы Моисея за Израиль (Пс 24,11 = Исх 32,30,31). Так и у Павла существует много ссылок на Моисея, основной сутью которых является призыв подражать Моисею в молитвах ради спасения других.

Также обратите внимание на то, что:

2Тим 2,19 = Числ 16,5,26

2Тим 2,20 = Числ 12,7

2Тим 2,21 = Числ 16,37

2Тим 2,22 = Числ 12,2; 16,3

2Тим 2,26 = Числ 16,33

А это уже кое-что. Высокая степень самопожертвования Моисея ради своего народа, страстность его молитвы, являющейся прообразом несравненного ходатайства и самопожертвования нашего Господа, являются отличным примером для всех нас. Эти высоты существуют не только для того, чтобы любоваться ими, а для того чтобы мы не молились без полного привлечения своего сердца, умоляя Бога, чтобы Он “был с” братом “х” и сестрой “у”, а также с братьями в стране “z”, чтобы мы не возносили свои молитвы в полудреме за несколько минут перед сном. Ибо наши молитвы ради спасения других должны быть продолжительными, коленопреклоненными и набожными (в прямом смысле этого слова).

Все это естественно приводит к любви Саула Давидом. Саул был врагом Давида, приводя его в полное отчаяние, упрямо преследовав Давида всевозможными доступными ему способами. И в этом также виден прообраз того, насколько сильно был ненавидим наш Господь Иудеями. Однако, когда Саул был убит за свои грехи, любовь Давида излилась из него да так, что всему его народу стало ясно, что такую любовь никак нельзя было назвать показной (2Цар 3,36,37). Давид оплакивал Саула плачевной песнью (2Цар 1,17), как и вся 2-й книга Царств полна всяческих примеров любви Саула Давидом. Однако Давид показывал свои чувства к Саулу не только после его смерти - в конце концов, не так уж и трудно любить уже умершего человека. В Пс 34 Давид размышляет над своими чувствами к Саулу: “чего я не знаю, о том допрашивают меня; воздают мне злом за добро, сиротством душе моей (духовно). Я во время болезни их (Саула и его семьи) одевался во вретище, изнурял постом душу мою, и молитва моя возвращалась в недро мое. Я поступал, как бы это был друг мой, брат мой (Ионафан - 2Цар 1,26); я ходил скорбный, с поникшею головою, как бы оплакивающий мать” (Пс 34,11-14). Поникшая голова человека, оплакивающего свою мать у ее могилы - сильное сравнение. Давид не мог лучше подобрать образа, чем оплакивание человека своей матери, плача о том, что он уже никогда, никогда не сможет ее увидеть. “Как бы оплакивающий свою мать”. Однако Давид на этом не заканчивает: “А когда я претыкался, они радовались...” Похоже, что на этом месте Давид осознал, что он действительно достиг высокого уровня истинной любви своих врагов. Он оплакивал Саула так, как человек оплакивает свою мать у ее могилы, плача над человеком, который совсем не заслуживал этого. А ведь это было всего лишь очень слабой тенью безграничной и все проникающей любви Господней Израиля. И насколько же больше Он любит нас, которые, по крайней мере, стараются хотя бы немного возместить жестокосердное безразличие Израиля?

И наконец, подумайте о том, как благодаря Давиду, благодаря тому, что он построил на свои средства жертвенник Богу и предложил Ему поразить себя и свою семью, было остановлено поражение Израиля (2Цар 24,16,17 - язва, посланная Господом, была тем наказанием, которого Давида просил для себя и своей семьи). Израиль был поражен за то, что не дал выкупа при исчислении (Исх 30,11-16), однако Давид, в духе Христовом, готов был умереть за них. Похоже, что он действительно искренне чувствовал, что их грех был и его грехом также (2Цар 25,17). И его чувство вины было принято так, как будто он на самом деле согрешил, и благодаря его духу самопожертвования был спасен, недостойный этого спасения, весь народ Израильский.

В Библии очень много сказано о душевных страданиях Иеремии за Израильтян, которые строили замыслы, чтобы убить его, составлявшие “замыслы против (него), [говоря]:... отторгнем его от земли живых, чтобы и имя его более не упоминалось”, от которых он в отчаянии хотел убежать (Иер 11,19; 9,2). Однако, вместо этого: “О сокрушении дщери народа моего я сокрушаюсь... О, кто даст голове моей воду и глазам моим - источник слез! я плакал бы день и ночь (в молитве) о пораженных дщери народа моего”. Можно еще и еще перечислять подобные места у Иеремии. Он принес в этот мир новый образец печали и любви к Израилю, который совершенно не был понятен народу его. “Да не будет этого с вами, все проходящие путем! (по дороге мимо оплакивающего?) взгляните и посмотрите, есть ли болезнь, как моя болезнь, какая постигла меня” (Плач 1,12)? Бог трижды запрещал ему молиться за Израиль (Иер 7,16; 11,14; 14,11), однако народ все равно продолжал просить его об этом (Иер 21,2; 37,3), возможно как раз потому, что они знали, что ему хотелось молиться за них. И, наконец, после всего, сделанного ими Иеремии, Иудеи попросили его: “помолись о нас Господу Богу твоему... И сказал им Иеремия пророк: слышу, помолюсь Господу Богу вашему по словам вашим” (Иер 42,2,4). Иеремия пошел против воли Божией, которая была ясно высказано ему в том, чтобы он больше не молился за народ сей - так сильно он любил Израиль. Любовь Иеремии, настоящее глубокое чувство, обладавшее всем его существом, было направлено к народу, который вел себя жестоковыйно по отношению к Господу, Богу своему. Любовь же Иисуса Христа намного, намного сильнее любви Иеремии.

Халев, будучи язычником, прилепился к колену Иудину и стал начальником его. Ему было милостиво даровано наследие в земле Израильской. За его высокую духовность ему в наследие был дарован Хеврон, из которого он удалил, с невиданной в Израиле ревностью, всех прежних обитателей его. И он же, позже, пожертвовал город, отдав его, ибо Хеврон стал одним из священнических городов, в котором поселились левиты. Он пожертвовал своим местом в царстве для других (Нав 14,12) - а это признак такой любви, которой не многие обладали.

Павел был в духе Моисея, когда говорил, что он готов “быть отлученным от Христа” за своих Иудейских братьев. Он был готов пожертвовать своим спасением за них, хотя и знал, что Божии законы действуют совсем по другим принципам. Он подчеркивает, что то, что он говорит, является не просто словами: “Истину говорю во Христе, не лгу (еще раз подчеркивает он), свидетельствует мне совесть моя в Духе Святом” (Рим 9,1-3). Святой Дух подтверждал, что можно было верить его совести, которая без обмана говорила о том, что Павел достиг высокого уровня любви народа, который не только хотел его гибели, но, что хуже всего, желал с корнем вырвать все то, что составляло смысл, дело всей его жизни. Влияние Иудеев проникло в экклесию Коринфа, после чего члены ее стали насмехаться и уничижать Павла, полагавшего свою жизнь за них. И все же снова и снова он называет их своими братьями, сравнивает их с безвинной Евой в Едеме, которую намеревался обольстить хитрый Иудейский змий, тех, которые так грубо и разнообразно унижали его, он сравнивал с чистой девой. Его любовь была выше этого. И снова, и снова, как это ни может показаться надоевшим, хочу сказать, что любовь Израиля и Коринфян Павлом, любовь Израиля Иеремией и Моисеем, а также любовь Саула Давидом - вся эта столь возвышенная и сильная по человеческим меркам любовь, является всего лишь слабой тенью той огромной любви Христа к Израилю, ради которого прежде всего Он и умер (Гал 4,4,5). Ну, а если такова любовь Его к тем, кто отверг Его, насколько же сильнее Он любит нас, которые стараются следовать за Ним.

Любовь Христову мы можем ясно и во всей полноте увидеть на страницах Нового Завета. В частности самую что ни на есть суть любви мы видим на кресте. Он возлюбил “Своих сущих в мире”, возлюбив нас, до самого что ни на есть конца (Ин 13,1). Он знал, что Своей смертью Он явит любовь бульшую, чем мог бы явить любой из людей. Он открыл имя Божие и Его качества, “да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет” (Ин 17,26). “Живите в любви, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу” (Еф 5,2). “Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев” (1Ин 3,16). Из всего этого следует, что смерть на кресте была ничем иным, как самой любовью Христовой, определением Его любви, любви явленной самораспятием, сознательным делом того, против чего протестует самое естество человека. А вы обратили внимание, что во всех случаях говорится о том, что и нам нужно показывать такую же точно любовь к своим братьям? Здесь нет и не может быть выбора. Жизнь без любви означает отрицание и неприятие самой сущности креста. Павел утверждает, что смерть Господа, “[в жертву] за грех”, была нужна для того, “чтобы оправдание закона исполнилось в нас” (Рим 8,3,4). Но в том же самом Послании Павел определяет “оправдание закона” одним словом - “любовь” (Рим 13,10). Любовь, с точки зрения Бога, является соблюдение заповедей Его (1Ин 5,3). В чем тут дело? Как смерть Господа на кресте может исполнить в нас оправдание закона, оправдание любовью? Да очень просто, ибо человек не может спокойно взирать на крест, чтобы он не вдохновился Его жизнью, жизнью исполненной истинной и искренней любовью. Определение Павла, что любовь является исполнением закона, совсем не оторванное от жизни теологическое умозаключение, выражающее то, что на кресте исполнились все ветхозаветные образы и т.д. Крест исполнил закон в том, ради чего был установлен весь закон - ради любви. Именно поэтому крест и смерть Господа Иисуса на нем сейчас для нас служат сильнейшим вдохновением жизни в любви, которая исполняется в исполнением всего закона.

Иисус Христос умер так, как Он умер для того, чтобы любовь Божия, настоящая любовь во всем ее полном значении, могла быть видима со всех сторон во всем ее проявлении, чтобы раз увидевший, не мог уже никогда забыть ее. Любовь, проявляемая нами за трапезой Господней, - наименьшее из того, что мы можем сделать в этом плане, ибо это является всего лишь началом любви. “Любовь Христова объемлет нас” не для того, чтобы мы жили для себя, а для того, что бы мы жили ради Умершего за нас, являя это своим отношением к братьям (2Кор 5,14 и контекст). Один из комментаторов пишет о греческом слове, переведенном здесь как “объемлет”: “Суть этого слова здесь не “обязывать”, не “понуждать” и не “заставлять” (см. современные переводы), а в ограничении узкими рамками, наподобие узкой дороги, огражденной по бокам стеною”⁽²⁾. Мы не обязаны кресту, он не заставляет и не понуждает нас, ибо мы все просто объяты им ради одной единственной цели. Перед нами лежат только два пути - один путь к смерти, другой к жизни, и мы, благодаря кресту, находимся на узком пути к жизни. В этом заключается утверждающая и преобразующая сила креста, если только мы уделяем ему достаточно много внимания. На кресте во всем объеме была явлена многогранная любовь Божия и Христа. На нем было открыто имя Божие, чтобы любовь, которою Бог возлюбил Христа, была и в нас (Ин 17,26).

Вероятно вам будет интересно знать, что мне нравится перечитывать Евангелие за один-два приема. Однажды меня поразило то, что как только Господь начинал говорить о Своей приближающейся смерти, Его ученики тут же стремились переменить тему разговора! То же самое происходит и с нами, ибо существует нечто, что отвращает нас от настоящей важности креста. Проповеди перед преломлением хлеба зачастую уходят далеко в сторону от главного, да и сами мы очень быстро возвращаемся к своим повседневным делам и заботам, не успевая выйти из-за трапезы Господней. Нам всем известно, что мы все виновны в этом. Исаия рыдает над тем, что несмотря на чудо искупления Бога через крест, вряд ли кто поверит в него, рыдая над тем, что люди будут отвращаться от распятого Христа (Ис 53,1,3). Его предсказание полностью исполнилось. Народ во второй половине той пятницы приходил, чтобы посмотреть на крест, но после нескольких минут этого зрелища возвращался по домам, бия себя в грудь (Лк 23,48). Мне кажется, что большинство из них так и умерло в неверии, ибо остались равнодушны к тому, что видели в тот день. То же самое происходит и с нами. Мы совершаем хлебопреломление, и продолжаем заниматься своим обычными делами, возвращаемся к своим мелочным заботам, духовность которых часто, да и то в лучшем случае, чуть-чуть заметна в нашем поведении. А потому давайте попробуем не отвращаться, попробуем не менять тему, попробуем видеть любовь Христову, взирать на нее, чтобы преобразоваться в тот же самый образ, от славы в славу, как от Духа Господа (2Кор 3,18).

Для меня являются одними из лучших мест в Библии те места, в которых Павел выражает, хотя и по вдохновению, свои чувства, дабы и мы могли постичь их: “Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас. Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь... ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем... Ибо любовь Христова объемлет нас... (дабы) уразуметь превосходящую разумение любовь Христову... ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор... А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира” (Рим 8,37-39; 2Кор 5,14; Еф 3,19; Флп 3,8; Гал 6,14). Подобные места обнаруживают духовные высоты Павла, которых он достиг, размышляя о настоящей любви Христовой, а написаны они для того, чтобы я также мог получать духовное наслаждение от того, что Павел, невзирая на богодухновение, сам постиг глубокое разумение высоты, глубины и широты той любви, которой все мы связаны. И эта высота духовного наслаждения, смею вас уверить, доступна всем нам.

Главная и основная цель всего нашего существования как Христиан сводится к тому, чтобы мы жили и думали под воздействием любви Христовой, а так же той любви, которую она неизбежно порождает и в нас. Такова конечная цель Божиего благоволения. И я верю, серьезно верю в то, что Бог действует в нашей жизни через незначительные разочарования, через удары судьбы, которые мы ежедневно получаем и еще будем получать, действует так, чтобы Его воля, в конце концов, исполнилась в нас. Чувство горечи и эгоизма могут быть настолько сильны, что мы вполне можем умереть так до конца и не осознав Его воли, или же умереть не поняв ее из-за своей собственной лени и нерадивости. И все же, благодаря Его безграничному милосердию, мы будем приняты в Царство так же, как будут в него приняты (что очевидно) Иаков и Давид, которые незадолго перед смертью проявили духовную незрелость. Существует достаточно много стихов говорящих о том, что знание любви Христовой, познание настоящего значения креста, на котором во всем совершенстве и полноте была явлена эта любовь, являются верхом нашего пути во Христе.

• Суть всех заповедей - “есть любовь от чистого сердца” (1Тим 1,5). Это - окончательная цель всего. Все заповеди “заключаются в сем слове”, в любви (Рим 13,9).
• “Более же всего [облекитесь] в любовь, которая есть совокупность совершенства” (Кол 3,14). Любовь - это законченное духовное совершенство.
• “Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас” (1Ин 4,12). Это - совершенство. Возрасти до пребывания в себе любви Божией, до любви друг к другу является тем совершенством, которое благоволит Бог увидеть в нас.
• Если любовь становится в нас совершенной, то “мы имеем дерзновение в день суда”, потому что “совершенная любовь изгоняет страх” нашего осуждения (1Ин 4,17,18). Такие слова толкают действовать! Страх осуждения на суде у большинства из нас является отсутствием в нас совершенной любви. А потому, если уж пока живем, давайте пользоваться возможностью совершенствоваться в любви!
• Пережитые нами скорби помогают развить терпение, а затем и твердую надежду на спасение, что, в конечном счете, развивает совершенную любовь, “потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам” (Рим 5,5). Во 2Пет 1,5-7 в хронологическом порядке описан тот же процесс, в котором после братолюбия следует самое последнее - любовь. После чего Петр говорит, что это-то и есть познание Господа Иисуса Христа (ст 8). Естественно, это совсем не означает, что мы не можем являть настоящую любовь будучи все еще духовно несовершенны, просто нам необходимо стремиться к той “любви”, которая происходит от Христа, и которою, в конечном итоге, желает видеть в нас Сам Бог.

Все это объясняет почему всегда и так упорно настаивается на важности подражания любви Христовой: “Более же всего [облекитесь] в любовь” (Кол 3,14). “Более же всего имейте усердную любовь друг ко другу” (1Пет 4,8). Именно по это причине Иоанн так часто говорит о том, что если мы отражаем собой любовь Божию, тогда мы уверены в своем спасении, потому что мы усвоили суть благовестия и смысл креста нашего Господа Иисуса Христа. Не хочу вдаваться в подробности, объясняя вам, как лучше и полнее являть любовь Христову в совей жизни. Вы и так это знаете. Ибо, если вы действительно всерьез взираете на нее, то и любовь Христова, и крест Его сами объемлют вас.

(1) Довольно трудно здесь объяснить смыл еврейской фразы. Слова Моисея могли также означать: “Если Ты не хочешь дозволить им войти в царство, тогда не давай и мне наследия в нем, ибо я не хочу быть там без них”. Другой бы на его месте решил, что без этого сброда отступников и изменников ему было бы легче дойти до царства и войти в него.

(2) Marvin Vincent, Word Studies Of The N.T.