4 Победа Марии

4-1 Мария у креста

Перед смертью люди вспоминают и думают о своей матери, и то же самое, как мне кажется, но гораздо в большей степени, как к истинному Человеку, относилось к Господу. При освящении Иисуса Мария “совершила все по закону” (Лк 2,39). Поступая так, она предвосхищала дух креста и дух всего служения Иисуса, которым Он совершил, или исполнил (одно и то же греческое слово) все сказанное о Нем в законе (Лк 18,31; Ин 19,28,30; Деян 13,29). Во всех этих местах встречается одно и то же словосочетание, включающее в себя три слова: всё, закон и написанное. Мария воспитала Господа в духе крестовом, с которым Он и прожил всю жизнь.

Смирение Марии было примером смирения Господа на кресте. И в этом, как ни в чем другом, лучше видно влияние Марии на Иисуса, влияние, помогшее Ему преодолеть искушение креста. Ее мысль о низложении сильных и вознесении смиренных (Лк 1,52) взята из Иез 17,24: “Я, Господь, высокое дерево понижаю, низкое дерево повышаю, зеленеющее дерево иссушаю, а сухое дерево делаю цветущим”. Но те же самые слова Иезекииля незадолго до Своей смерти цитирует также и Господь, что позволяет нам с благоговением еще лучше понять то, как и о чем думал Христос. Его любимая мать должно быть, занимаясь домашними делами, частенько напевала свою песнь, записанную в 1-й главе Евангелия от Луки. И Он вместе с ней чувствовал не только ее смирение, но и ее возвышение (может быть ее “смирили” незадолго до зачатия, о чем не упоминается в Евангелиях?) И Иисус понимал, что она при этом ссылается на Иез 17,24. И Он также понимал Свое единение, Свою общность с ней, зная, что все, что касалось Его, точно так же касалось и ее, а то, что касалось ее, касалось Его. В самый последний, и самый ответственный момент Своей жизни, Он находил утешение в мысли о том, что Он был смирен точно так же, как и Его мать, а значит и Он, как и она, будет вознесен. В голове человека очень часто возникают мысли и воспоминания о своем детстве и наставлениях своей матери.

Бог увидел ее смирение и превознес выше всех остальных женщин точно так же, как Он должен был превознести Своего Сына выше всех остальных людей. То же самое греческое слово встречается в Деян 8,33: “В уничижении (в смирении) Его суд Его совершился”. Так же оно встречается и в Флп 2,8: “смирил Себя”. Ведь Он действительно явил на кресте семикратное смирение, о котором говорится в Флп 2, тем самым явив настоящий дух Своей матери, ибо она научила Его жить жизнью крестной. Именно по этой причине она так сильно стремилась находиться при кресте до конца, дабы утешить Его в трудные минуты и Он, понимая это, из всех присутствующих просил удалиться от креста, ради ее и Своей собственной безопасности, только ее одну. Господь прямо указывал на пример унижения и возвышения Своей матери, когда говорил, о тех, “кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя (ибо либо мы сами себя унизим, то будем унижены – так что выбор не велик), тот возвысится”. Таким образом Господь ставил нам (“кто”) в пример Свою мать, и Он же Собой на кресте показал, как надо следовать этому примеру.

Именно поэтому, и не только, во время смерти Господь думал о Своей матери. Если верить “Мессианским” псалмам, Он даже просил Бога помиловать Его... ради Марии. Задумайтесь над следующими словами Джона Томаса в его “Фанеросис”.

“Дважды Давид упоминает Мать Сына Божия. В своих последних словах он говорит нам, что “Дух Господень говорит во мне, и слово Его на языке у меня”. Так что в тот момент он говорил по вдохновению. В Пс 115,7 сказано о том, что Дух Божий воплотился в Сыне Божием: “Иегова! я раб Твой, я раб Твой и сын рабы Твоей; Ты разрешил узы мои”. Это освобождение (разрешение) было ответом на Его молитву из Пс 85,16: “призри на меня и помилуй меня; даруй крепость Твою рабу Твоему, и спаси сына рабы Твоей; покажи на мне знамение во благо, да видят ненавидящие меня и устыдятся, потому что Ты, Иегова, помог мне и утешил меня”. Псалмопевец здесь говорит о рабе Иеговы, о той, о которой написано в Быт 3,15, о той, как верят Христиане, которая является Матерью Иисуса, которую ее родственница Елисавета, называла Матерью нашего Господа”.

Иисус называет Себя сыном “рабы Твоей”, тем самым являя причину почему Богу нужно помиловать Его, дабы не лишать Марию ни Божией благодати, ни Его благословения. В Пс 85,16; 115,7 Сын молит Отца спасти сына матери. Так что Отец и мать вместе присутствовали у креста, и через них обоих “прошло оружие”.

В Пс 85,17 Господь говорит, что Иегова “помог мне”, что в соответствует сказанному Марией перед ее зачатием, когда она говорила, что “Он помог своему слуге Израилю” (Лк 1,54; Радостная весть). Господь ощущал большую привязанность к ней. Помимо всего прочего, среди злобных выкриков, “распять ублюдка!” (а то, что такие выкрики звучали не приходится сомневаться), как и улюлюканья в адрес Марии о ее родах от Римского воина⁽¹⁾, Иисус знал, что только Марии было наверняка известно, что Он был Сыном Божиим. Он хорошо знал, что все остальные так или иначе сомневались в Нем, доказав это тем, что бежали, оставив Его одного. Дух Христов говорит о Божием рабе и о его рабыне, видя у креста Его единство со Своей матерью, как одинаковых рабов Божиих. В Пс 85,8-17 можно найти много общего с песней Марии, которая должно быть звучала в голове распятого Господа. В последние минуты Его жизни Его поддерживала Его вера, пример Его матери и ее песня, которую Он помнил с самого Своего детства. И это является хорошим примером того, что детей надо воспитывать и приводить к Богу с самого детства. В случае же с Господом, Его мать помогала Ему и поддерживала Его даже в Его ужасных крестных физических и духовных муках, которые никому из людей не приходилось претерпевать. Похоже на кресте, Он снова и снова мысленно напевал песнь Своей любимой матери, которую она пела в Его детстве, хлопоча по дому...

Еще одно пророчество о кресте записано в Ис 49,1,4, которое еще раз заставляет задуматься о том, что Господь на кресте вспоминал о Свое матери. Давайте снова процитируем слова Джона Томаса из его “Фанеросис”.

“В Ис 49,2 последствия помазания предсказываются следующим образом: “Иегова призвал Меня от чрева, от утробы матери Моей (Марии) называл имя Мое (Гавриилом); и соделал уста Мои как острый меч; тенью (силой) руки Своей покрывал Меня, и соделал Меня стрелою изостренною; в колчане Своем хранил Меня; и сказал Мне: Ты раб Мой, Израиль, в Тебе Я прославлюсь”.

Еще один псалом о Мессии, Пс 115,7-10, несколько раз говорит о Марии, принесшей Иисуса в Иерусалим, а также о Его смерти. Перед смертью Господь вспоминал Свою мать и Свое детство – как говорят, все обреченные на смерть вспоминают о своем детстве, и в этом Господь тоже не был исключением, что, возможно, является самым лучшим доказательством Его человеческого естества. Слова, “я раб Твой, я раб Твой и сын рабы Твоей”, звучат как ободрение Господа Самого Себя, как убеждение Самого Себя в Своем непорочном зачатии, в старании убедить Себя не думать о Себе и Своем рождении так, как думает о Нем окружающий Его мир, не думать, что Он был сыном Римского воина, или же сыном Иосифа. Не думать о том, что в Его матери не были ничего сверхъестественного и необычного. Постороннее мнение может воздействовать на нас так, что со временем оно может изменить нас в полном соответствии с этим мнением. Как говорят, если человеку долго говорить, что он свинья, то он захрюкает. Мир не может понять нас, а это значит, что нам необходимо прислушиваться к мнению Бога, относящемуся к нам, как к Своим чадам. Псалмопевец утверждает, что “дорога в очах Господних (евр. – “ради”) смерть святых Его”, что напоминает 1Пет 1,19, где говорится о драгоценной Крови Христовой. И опять-таки здесь мы видим вместе Отца и мать Иисуса, ибо Его кровь на кресте была для них действительно дорога и драгоценна.

И мне кажется, что именно благодаря всем этим причинам Господь просил Иоанн увести Марию от подножия креста. Думаю, что правильным переводом Ин 19,27 является перевод Радостной вести, где слова о том, что Иоанн “взял ее к себе”, переведены, “взял ее к себе в дом”. В свой собственный дом в Иерусалиме. Точно так же построены фразы и в Ин 16,32 и в Деян 21,5, где подразумевается не род, не семья, а именно дом. “Взять к” означает перемещение, примерно так, как и в Ин 6,21. Господь настолько сильно любил и сочувствовал Своей матери, что чувствовал, что Ему будет тяжело смотреть на ее переживания, что Ему может захотеться остаться с ней здесь, на земле, не восходя к Своему Отцу Небесному. Вероятно, именно поэтому Он при обращении к ней, употребил холодное и нейтральное “жено”, говоря ей, что отныне Он уже не может быть ее Сыном, и что теперь она должна стать матерью не Его, а Иоанна. Ради служения Отцу Небесному многие люди оставляли своих матерей, например, как то было в случае с Анной, посвятившей своего любимого сына Самуила на службу грядущему Царству. Но даже, если такого не происходит явно, то вряд ли можно встретить верующего, который бы не испытал сердечных мук отдаления, а то и разрыва, со своей семьей, или со своими близкими и дорогими ему людьми ради Господа. Исключительно жизнь ради Господа толкала и толкает людей на подобные поступки.

Похоже, когда Господу предлагалось обезболивающее, от которого Он отказался, оно было предложено Ему не без участия кого-нибудь из друзей, и тут трудно не подумать о причастности к этому Марии. Ибо весь ее материнский инстинкт должен был толкать ее на это. Если к тому же учесть, что она находилась у подножия креста, откуда и предлагалось Ему обезболивающее, вряд ли Марии не принимала в этом участие. Я думаю, что чисто человеческая любовь Марии к своему Сыну была настолько сильна, что она могла повлиять на Его духовность на кресте так, что Он чувствовал, что может даже согрешить ради нее, ради любви и сочувствия ей, или, по крайней мере, отвлечь Его внимание от главной цели всей Его жизни. Здесь, на кресте, как никогда дух приблизился к плоти. Скорее всего Он чувствовал, что Он не смог бы сопротивляться ее чувствам и мог поддаться им, поддаться ее отчаянию. Мать уговаривала своего сына отказаться от опасного служения Господу точно так же, как верующие уговаривали Павла не ходить в Иерусалим. А потому я думаю, что Господь хотел, чтобы ее увели от креста, ибо понимал, что ее поддержка, ее любовь и ее сострадание лишь отвлекали Его. Всем Своим сердцем Он хотел быть с нею, ибо только она на всей земле понимала Его, и только она, несмотря на угрозу самой подвергнуться распятию из-за своего сочувствия казненным (если верить свидетельству Тацита), из всех людей перешла расстояние, отделявшее крест от народа. Ее поддержка Его, ее готовность умереть вместе с Ним точно такой же смертью, несмотря на многие годы недопонимания Его и духовной борьбы с Ним, не прекращавшейся некоторым образом до сих пор... все это должно быть сильно трогало и приводило в отчаяние Господа. Возможно, это было Его последней разлукой с человеческим естеством, Его самым большим и тяжелым искушением, которое Ему необходимо было преодолеть разлучаясь со Своей матерью, говоря ее, что теперь она является матерью Иоанна, а потому должна покинуть Его. Иисус, порывая со Своей матерью, сказал это лишь тогда, когда узнал, “что уже все совершилось” (Ин 19,28), сказал так, как будто знал, что Его отделение от матери было самым последним и окончательным разрывом со Своей плотью.

Возможно, переходя поток Кедрон, Он думал об Ассе, который на этом самом месте отдалился от своей матери (3Цар 15,13). При описании распятия о Марии говорится не как о матери Иисуса, а как о матери Иакова и Иосии (ср. Мк 15,40 с Мф 13,55), как будто Евангелие само старается показать отдаление, произошедшее там, между матерью и Сыном. И Мария Магдалина и мать Иакова (или же мать Иисуса: Мк 16,1 = Мк 15,40 = Мф 13,55, пошли ко гробу, однако Иисус предпочел первой явиться не Своей матери, а Марии Магдалине (Мк 16,9). В Мф 27,61 об этом сказано в весьма грубой форме: “Была же там Мария Магдалина и другая Мария, которые сидели против гроба”. И все же Господь первой явился Марии Магдалине. О том, являлся ли Он Своей матери или нет, вообще ничего не говорится. Очень может быть что то, что Он не явился ей первой, должно было сказать ей, что ей теперь нужно относиться к Нему, как любой другой женщине не имеющей материнских привилегий, как к Господу и Спасителю. Т.е. Он поступил с ней точно так же, как Он часто поступает с нами, поступил так, что причиняет боль даже Божественному естеству, однако помогает духовном взрослению человека.

Стоит отметить, что “родственникам не разрешалось приближаться к распятым на кресте”⁽²⁾, и то, что Мария стояла у креста и ходила ко гробу, говорит мне о том, что ею двигало нечто большее, чем простое сострадание. Здесь, у креста, рождалась ее настоящая любовь.

Возможно, это было самым скрытым Его искушением. Он обращался к Своей матери точно так же, как обращался к Самарянке (Ин 4,21 ­ см. любой современный перевод) и к Марии Магдалине (Ин 20,13), хотя и был привязан к ней намного сильнее, чем к другим. Когда Он сказал: “что Мне и тебе, жено?” (Ин 2,4), как кажется стараясь отдалиться от нее, то эти слова означали: “что Мне до этого, женщина?” (Радостная весть) ­ ср. с 4Цар 3,13; Ос 14,8. Слова же, “еще не пришел час Мой” (Ин 2,4) могут намекать на то, что между ними незадолго до этого должен был произойти разговор о том, что с началом Его служения их отношения между собой должны стать менее близкими. Для Марии же это было совсем не легко пережить, что побудило ее следовать за свои Сыном вплоть до самого креста.

Все, что написано о распятии, подчеркивает как крест влияет на самую что ни на есть сущность человеческую, ибо ничто лучше не высвечивает того, что в человеке, нежели крест. Например, рассказ Марка содержит 5 частей, где центральной является третья часть, рассказывающая непосредственно о смерти Господа, которой предшествует и последует рассказ о человеческом отношении к распятию и кресту (задумайтесь о Мк 15,22­27; Мк 15,28­32; смерть Иисуса ­ Мк 15,33­37; и затем: Мк 15,38­41; Мк 15,42­47). Евангелие от Иоанна построено тем же образом, хотя и основано на 7 частях: Ин 19,16­18; Ин 19,19­22; Ин 19,23,24; центральная часть ­ Ин 19,15­27; и затем Ин 19,28­30; Ин 19,31­37; Ин 19,28­42. Однако у Иоанна центральная часть выпадает на обращение Иисуса к Своей матери и к нему, Иоанну с просьбой позаботиться о ней. Для Иоанна самым главным было именно это, что человеку необходимо оставить свою мать, что Мария любила Иисуса до самого конца… и что ему, Иоанну, выпала честь быть свидетелем всего этого. Иоанн начинает свое Евангелия с того, что говорит о явлении слова во плоти, и что он видел это ­ видел, как я понимаю, в крестной смерти Господа. Ведь именно через крест должна была сформироваться новая семья (Ин 1,12). Пиком вдохновенных размышлений Иоанна является создание этой новой семьи, сообщества в том, что при кресте Господь говорит о том, что отныне сыном Марии будет Иоанн, а его матерью будет Мария. И он ощущал особую гордость от того, что именно ему выпала такая честь. Только очень близким родственникам позволялось просить тело распятого на кресте, а потому особое значение приобретает то, что Иосиф из Аримафеи упоминается непосредственно вместе с Его близкими (Лк 23,49,52). Так что крест стал причиной возникновения новой семьи, ради которой распятый Господь порвал все естественные узы ­ даже со Своей матерью.

То, что в по ветхому завету в жертву приносились животные женского рода, также было образом жертвы Господа. Идентификация Его как с женским так и с мужским родом, говорит, что Господь является образом и ходатаем всего человечества, ибо Он специально играл не только мужскую, но и женскую роль. Обычно в семье роль сказительницы исполняла мать, а потому когда народ слышал от Господа притчи и наставительные поучения, их должно быть удивляло, что тем самым Он исполнял роль присущую в семье женщинам⁽³⁾. “Как правило, женщина должна была занимать последнее место за столом, обслуживать других, прощать проступки, сострадать, исцелять раны” и примирять ссорящихся и спорящих⁽⁴⁾. И все это делал Господь Иисус и, особенно, незадолго до Своей смерти. Так что Он во многом явил Собой идеальную мать, жену, главу рода. В Его жертве ради нас видно много женского, а потому на самопожертвование, на полную отдачу Самого Себя ради получения прощения и примирения Бога с людьми, Его должен был вдохновлять пример Своей собственной матери, Марии. В своем изумительном изучении Диана Джакобс­Малина развивает мысль о том, что психологический анализ Евангелий показывает, что Господь Иисус играл роль “жены в отсутствии мужа”⁽⁵⁾. Если Иосиф ушел со сцены в ранние годы жизни Иисуса, то главным Его примером для Него становится Его мать, которая воистину была женой в отсутствии мужа. Вы можете сами ознакомиться с изучением Дианы, чтобы решить для себя ценен ее труд или нет. Но если она все же права, тогда это дает еще один лишний повод поразмышлять о влиянии Марии на развитие качеств Сына Божия.

Примечания

(1) Jonathan Burke предоставил мне следующую информацию на сей счет, что лишь утвердило мое мнение по этому поводу:

Профессор Joseph Gedaliah Klausner: “Мысль о незаконном рождении Иисуса была обычной среди Иудеев…” Вавилонский Талмуд, Yebamoth 49b, p.324: “Иисус был незаконнорожденным, рожденным от прелюбодеяния”. Yebamoth IV 3; 49a: “Р. Шимон бен Аззай говорил (о Иисусе): “В Иерусалиме я нашел свиток родословий, в котором было написано, что такой­то является незаконнорожденным, рожденным от прелюбодеяния”. Klausner добавляет: “Современные издания Мишны добавляют следующее: “В поддержку слов R. Yehosua (который в той же мишне говорит, кто является незаконнорожденным? Каждый, чьи родители причастны к смерти Беф Дина). То, что здесь говорится об Иисусе, не вызывает никаких сомнений”. Shabbath 104b: “Иисус был волхв и глупец. Мария была прелюбодейцей”. Sanhedrin 106a & b: “Мария был блудницей, а Иисус (Валаам) был злодеем”. Ориген упоминает о бытовавшем еще по время его жизни в 4­м столетии предании, что Христос был незаконнорожденным сыном Римского воина. Refutation I 28: “Мария была оставлена ее мужем, плотником по профессии, после нарушения ему верности и зачатия. Оставленная своим женихом она скиталась в позоре и скрытно где­то родила Иисуса, от некоего Римского воина, по имени Панфера”.

Так же стоит обратить на необычность родословия Мессии в Евангелии от Матфея, где, вопреки еврейским обычаям, встречаются имена нескольких женщин, что заставляет прийти к выводу, что родословие составлено так, чтобы подготовить читателя к мысли зачатия Марии без человеческого участия.

(2) Raymond Brown, The Death Of The Messiah p. 1029.

(3) V.C. Matthews and D.C. Benjamin, The Social World Of Ancient Israel (Peabody, Mass: Hendrickson, 1993) pp. 28-29.

(4) B. J. Malina, The New Testament World: Insights From Cultural Anthropology (Louisville: Westminster / John Knox Press, 1993) p. 54.

(5) Diane Jacobs-Malina, Beyond Patriarchy: The Images Of Family In Jesus (New York: Paulist, 1993) p.2.