17. Наказание и милость (Матфей 5:25-26)

Мирись с соперником твоим скорее,
пока ты еще на пути с ним,
чтобы соперник не отдал тебя судье,
а судья не отдал бы тебя слуге,
и не ввергли бы тебя в темницу;

Истинно говорю тебе:
ты не выйдешь оттуда,
пока не отдашь до последнего кодрана.

Человек имеет давний долг. Его кредитор решает предъявить ему иск, чтобы возвратить свои деньги, и является домой к должнику, требуя присутствия того в суде. Пока они направляются вместе в суд, у человека еще есть шанс уладить отношения с кредитором, который может отказаться от слушания дела в суде. Но гордость и своекорыстие подсказывают должнику более хитрый способ. В прошлом между нынешними оппонентами существовали кое-какие дела, позволяющие подать встречный иск. Должник думает: “Если есть закон, то им можно воспользоваться, и он может послужить как ему, так и мне”. Поэтому он предстает перед судьей, играя свою роль. После изложения истцом дела мимика и жесты ответчика выражают страдальческое недоумение, возмущение и покорность перед своенравием, которое ему приходится терпеть. Его защита преподносит дело со страстностью и изобретательностью, протестуя против осуждения, и теперь он с торжествующим видом ждет решения суда. Однако уже не впервые судья выслушивает встречный иск, который никогда бы не пришел в голову, если бы не претензии истца, а потому этот иск отклонен, должнику предложено вернуть все, что от него требуют, но в связи с тем, что ответчик не в состоянии заплатить, он препровожден в тюрьму.
Подобная картина нарисована Иисусом с легким оттенком иронии. Ясно, что это упрек по поводу споров, ставших неотъемлемой частью повседневной жизни на востоке. Насколько тщетна такая попытка защитить свои права и добиться своих целей! Вот о чем в действительности говорит Иисус. Ведь это доказательство полного отсутствия любви! Ведь это покушение на саму суть закона!
Однако некоторые строки из Послания Иакова раскрывают еще более глубокий смысл сказанного Иисусом, ведь, когда Иаков говорит: “Милость превозносится над судом”, – он рисует лицевую сторону картины “суда без милости”, являющейся кульминацией этой притчи [1]. По мере того, как все больше и больше слов Господа отражается в Послании Иакова, растет уверенность в том, что он ссылается на упомянутый отрывок сознательно. Ситуация, описанная Иаковом, иная, но она должна породить воспоминание о том, что Иисус использовал это слово; милость – не только привилегия истца, ведь и ответчик может проявить это качество в готовности прийти к соглашению.
Иаков говорит, что тот, кто оказывает предпочтение человеку в богатой одежде и презирает бедного, становится “судьей с худыми мыслями” [2]; вина таких людей не только в том, что они – плохие судьи, но и в том, что они вообще являются судьями: здесь Иаков имеет в виду слова из Матфея 7:1. Согласившись судить людей, они сами попали под приговор закона, не знающего милости, потому что в нем нарушение одного пункта означает нарушение всего закона. Грех – это беззаконие, и тот, кто оступается при выполнении одного завета, виновен во всем. Но существует другой закон, его Иаков называет “законом свободы”, “совершенным законом”, в который человек может “вникнуть” так, что станет “исполнителем дела” и “блажен будет в своем действовании” [3]. Эта фраза парадоксальна, как если бы говорилось об “ограниченной свободе” или о контроле за неконтролируемым. Иаков говорил о нем как о “законе царском”; М. Ф. Макфедин перефразирует это так: “Божий закон – это закон верховный, предназначенный для свободных людей, а не для рабов”. Это закон милостивого человека, любовь которого к ближнему не ограничена рамками заветов, но распространяется на жизнь с полнотой врожденной любви к самому себе. Человек, живя под законом, отражает качества своего Небесного Отца, и будет судим с той милостью, которую он сам проявляет. “Так говорите и так поступайте, как имеющие быть судимы по закону свободы”, – пишет Иаков. Под законом только милость может “восторжествовать” над наказанием; это относится к милостивым, осознающим свою нужду в милости.
Здесь мы мысленно переносимся в суд, более высокий, чем тот, что разрешает дела о долгах между людьми; эта история о справедливом защитнике превращается в притчу о Божественном Суде, причем Иисус говорит только то, что было бы понятно его современникам. Кое-что из обрамления притчи содержится в одном из “Высказываний Отцов”: “Рожденные предназначены умереть, и мертвые будут возвращены к жизни вновь, к жизни праведной, зная... что Он есть Бог... Он Всезнающий, Он судья, Он свидетель, Он истец”. Слова из Исаии 55:6: “Ищите Господа, когда можно найти Его; призывайте Его, когда Он близко; да оставит нечестивый путь свой... и да обратится к Богу, и Он помилует его”, – созвучны сказанному выше. Истец же или оппонент на судебном разбирательстве обозначается греческим словом “антидикос”, или соперник.
Опираясь на все сказанное, мы можем свободно перефразировать идею притчи Господа так: “Если вы хотите получить какое-то преимущество от того, что находитесь под законом, помните, что вы должны быть оценены этим законом. Но это – “палка о двух концах”, ведь вы можете оказаться впутанным в судебный процесс, из которого возможен лишь один выход. Вы будете призваны Божьей Праведностью в Суд Божьей Справедливости, и рука Божьего Закона вынесет вам приговор. Он будет заключаться в лишении свободы вплоть до уплаты долга, и будет это навечно, потому что темницей станет могила, а долг – это ваша жизнь, а потому никакой “человек не искупит брата своего и не даст Богу выкупа за него” [4]. Мы можем добавить, ссылаясь на притчу: “Но если твой дух – Милосердие, то твой Соперник становится твоим Ходатаем”. Ибо, если “мы имеем Ходатая перед Отцом, Сам Бог дал нам Иисуса Христа, Праведника” для этой цели [5].
Таким образом, притча показывает, что в законе об убийстве содержится принцип, помогающий проникнуть, в первую очередь, в область самых сокровенных побуждений в отношениях между людьми, и его можно распространить на все жизненные конфликты. Но взаимоотношения людей определяются тем фактом, что человек подсуден, и, если его связь с Богом чисто законная, то суд будет синонимом приговора. Так, толкуя закон, читатель сталкивается с проблемой, аналогичной той, что поднимается в стихе 20: что такое праведность? С чем человек может предстать перед Богом и войти в Его Царство? Ясно, что не с “законной” праведностью, потому что должниками являются все. Эта тема, но под другим углом, рассматривается в Притче о Немилостивом Рабе [6].
Здесь говорится об отличии праведности по закону от праведности по вере, которая, хотя об этом и не сказано прямо, является основой учения Иисуса. Эту мысль поддержал Иаков. Он проводит различие между “законом царским”, “законом свободы”, с одной стороны, и законом осуждающим, – его в противоположность можно назвать “законом рабства” – с другой. Основа закона – живая вера, проявляющаяся в делах любви [7], о чем Иаков говорит на протяжении всего послания. Окончательное различие связано с “законом дел” и изложено в его последних словах: “...обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов” [8]. Закон разоблачает грехи и приводит к смерти, любовь же покрывает грехи, приводя к прощению [9] и к триумфу над наказанием. “Закон”, победивший в спасении жизни, – это закон любви и свободы: в этом мы видим суть “благодати и истины”, источником которых, по словам Иакова, является Тот, Кто сам есть “Слава” [10].
Это закон свободы, потому что он основан на “истине”, которая “сделает вас свободными”, а потому этот закон – для свободных людей. Он противопоставлен тому “игу”, которого (как сказал Петр в присутствии Иакова) “не могли перенести ни отцы наши, ни мы” [11]. Не говоря уже о переработке закона в раввинской традиции, Закон Моисея, из-за слабости плоти, стал “служением смертоносным буквам”, “бывшим о нас рукописанием, которое было против нас”; он не был и не мог быть “законом, могущим животворить” [12]. С другой стороны, закон свободы – это “проявление духа”.
Именно Павел дал одну из прекраснейших иллюстраций этого принципа, в которой, как апостол Христа, он становится, в некотором смысле, символом и образом Спасителя. Защищая письменно интересы новообращенного Онисима, он берет на себя ответственность за деньги, которые раб украл у Филимона: “Если же он чем обидел тебя, или должен, считай это на мне. Я Павел написал моей рукой: я заплачу; не говорю тебе о том, что ты и самим собою мне должен” [13]. Господин этого убежавшего раба был милостив, и, будучи свободным от долгов, осознает свой больший долг не только перед Павлом, спасшим его словом жизни, но и перед Господом, выкупившим его.
В основе размышлений и Иакова, и Павла лежит различие между рабством и свободой, наказанием и милостью, законом и жизнью. Иаков, точно так же, как Павел, противопоставляет законность милости. В этом они схожи и, как бы по-разному не развивали свою мысль, отталкиваются от одного учения Славы, данного им Господом. Фундаментом обоим служит мысль о том, что основания жизни, предписанные законом, разрушены навсегда тем, кто пришел исполнить закон.
Примечания к главе 3.4

1. Иаков 2:13
2. Иаков 2:4
3. Иаков 1:25
4. Псалтирь 48:8-9
5. 1-е Иоанна 2:1
6. Матфей 18:21-35
7. Иаков 2:14-26
8. Иаков 5:20
9. Притчи 10:12; 17:9
10. Иаков 2:1
11. Иоанн 8:32; Деяния 15:10
12. Римлянам 8:3; 2-е Коринфянам 3:7; Колоссянам 2:14; Галатам 3:21
13. Филимону, ст. 18-19