25. Отец Небесный (Матфей 6:9)

Отче наш, сущий на небесах!..

В Ветхом Завете словом “Отец” описывается отношение Бога к народу, который Он искупает. Будучи таким важным в языке пророков, слово это уходит своими корнями в сказанное Моисеем: “Не Он ли Отец твой, который усвоил тебя, создал тебя и устроил тебя?” [1]. Однако не просто совпадение то, что мысль об отцовстве содержится в том отрывке из Второзакония (8:3), который цитируется Иисусом во время искушения в пустыне: он сохранил эту фразу полностью. Путем осознания того, что человек живет словом, исходящим от Господа, Израиль должен был понять Самого Бога и узнать в Нем Отца, воспитывающего своих детей в любви. Эту тему освещали пророки. Когда у Иеремии Господь говорит: “Я – Отец Израилю, и Ефрем – первенец Мой”, – весь контекст является поразительным примером того, что означает это отцовство. Здесь показано, что в конце своей истории Израиль не только физически будет вновь собран вместе, но и духовно возродится, потому что “они пошли со слезами, а Я поведу их с утешением; поведу их близ потоков вод дорогою ровною, на которой не споткнутся” [2]. Отцовская любовь проявлялась на протяжении всей их истории в Божественном воспитании, ведущем Израиль через скорбь и покаяние к новой духовной жизни в Его Царстве. Замечательный отрывок из Исаии предвещает Молитву Господа, соединяя вместе “отца”, “искупителя” и “имя”: “Только Ты – Отец наш; ибо Авраам не узнает нас, и Израиль не признает нас своими: Ты, Господи, – Отец наш, от века имя Твое: “Искупитель наш” [3].
Все это было сказано об отцовстве в национальном смысле, потому что как народ Израиля, они были искуплены, как нация, – учреждены на завете с Богом, и, как нация и народ, должны будут возродиться. Лишь Псалом 102:13 предвосхищает более личные отношения (используя сравнение): “Как отец милует сынов, так милует Господь боящихся Его”. Однако и здесь мы видим искупление, потому что Господь, Которого восхваляет Псалом, – это Тот, Кто “прощает все беззакония твои, исцеляет все недуги твои; избавляет от могилы жизнь твою” [4]. Псалмопевец говорит здесь о возрождении людей для Бога.
С приходом Господа это слово приобретает новый смысл. Только у Иоанна оно использовалось чаще имени “Бог”, чем у Матфея. В Нагорной Проповеди выражение “ваш Отец” указывает на контраст между детьми Бога и миром; тем, что они нарекаются сынами Бога, они своими жизнями свидетельствуют миру об Отце [5]. Это означает также полную зависимость всех их потребностей от Него, ведь ни одна из птиц небесных не упадет на землю без Его воли. Будучи их Отцом, Он поддерживает их Своими руками; Он знает обо всем, что может случиться с Его детьми, и все волосы на головах Его детей сочтены [6]. Все это отразилось в обращении “Отче наш”, которое одновременно провозглашает их связь друг с другом: “один у вас Отец” – “все же вы – братья” [7].
Знаменательно, что Иисус никогда не соединял себя с учениками в выражении “Отче наш”. На протяжении всего Евангелия он сохраняет ясную дистанцию между выражениями “мой Отец” и “ваш Отец”. Царство Небесное является Царством “моего Отца”, и только исполняющие Его волю смогут в него войти [8]. Те люди, которые, по словам Иисуса, “будут исполнять волю Отца Моего Небесного”, связаны узами отношений с самим Христом [9]. Истина о мессианстве Иисуса была открыта Петру “Отцом, сущим на небесах” [10]. Только через Христа можно достигнуть его Отца, передавшего ему все [11]. Судьба людей будет определена тем, признает их или отречется от них Христос “перед Отцом Своим Небесным” [12]; всякое растение, посаженное не Отцом Сына, искоренится [13]. Сам Иисус придет “в славе Отца Своего” [14]. Даже тогда, когда он говорит, что будет пить новое вино вместе с учениками в братстве, он имеет в виду “Царство Отца” своего [15]. Тем, кто, показав свою любовь малейшему из своих братьев, проявит ее по отношению к Христу, он говорит: “приидите, благословенные...” – не вашего Отца, а – “Отца Моего” [16]. Все это – основа доктрины об Отце и Сыне, как она раскрывается в Евангелие от Иоанна: “Верьте Мне, что Я в Отце, и Отец во Мне”. “Я исшел от Отца и пришел в мир; и опять оставляю мир и иду к Отцу” [17]. Даже тогда, когда Иисус после своего воскресения называет учеников своими “братьями” и говорит о Боге, как об их и своем Отце, он сохраняет эту дистанцию: “иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему” [18].
Иисус придает выражению “Отец” новую ценность не из-за своей духовной озаренности, а потому что только он один может полностью открыть Бога как Отца. “А тем, кто приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими” [19]. “Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть” [20].
Будучи Сыном, он может дать право другим стать сыновьями, ведь только он один может открыть весь смысл того, что такое быть сыном, а потому – и отцом. Точно так, как Христос выражает всю полноту понятия “сын” своим послушанием, вплоть до смерти на Кресте, Бог показывает всю полноту отцовства, отдавая своего единородного на Крест, а затем – воскрешая. Отец, действительно, воспитывает Своего Сына дисциплиной Божественной любви: из-за того, что Бог – Отец нашего Господа, Он делает его совершенным, проводя сквозь страдания [21]; а потому, отцовство Бога открылось именно в тот момент, когда оно кажется наиболее скрытым: Иисус кричит: “Боже Мой, Боже Мой! Для чего ты меня оставил?” Иисус стал “совершенным через страдания” не только во имя себя самого, но чтобы его путем многие могли бы быть “принесены во славу”; потому, Крест открывает отцовство Бога не только по отношению к Христу, но и к тем, кто верит в него. Для них Бог – Отец, потому что Он – их Искупитель, спасший их, принеся в дар собственного Сына, чтобы они могли стать усыновленными детьми. Являются они прямым или духовным семенем Иакова, сущность Его отцовства обнаружилась в Божественном акте по отношению к ним, описываемом метафорически как выкуп или искупление.
Смерть и воскресение Христа, поэтому, выглядят высшей точкой откровения Бога, состоящего из двух частей, которое Иисус сформулировал так: “Мой Отец и ваш Отец”. В то же время Крест открывает то требование, которое Божье отцовство предъявляет к тем, кто хочет стать сыном – требование любви, совершенствующей их – то, что символически осуществляется путем водного захоронения в Христову смерть.
Не может быть сомнения в том, что Павел прямо ссылается на Молитву Господа, называя ее по еврейской традиции первым словом, когда пишет: “Бог послал сына Своего... дабы нам получить усыновление. А как вы – сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: “Авва, Отче!” [22] Подобное высказывание в послании к Римлянам связано с той же мыслью об усыновлении [23].
“Отче наш” является, поэтому, памятником Божиему акту искупления, в то же время символизируя установление связи между Ним и людьми посредством Святого Духа, который может поселить смирение в сердцах. Установление такой связи сопровождалось Словом, проявленным Духом и воплощенным Христом. “Отче”, поэтому, означает пребывание Бога в жизнях людей посредством Христа; как сказал Учитель: “Я в них, и Ты во Мне, да будут совершенны во едино” [24]. Именно в сказанном о самой тесной близости Бога и людей признается также то, что Он сокрыт от них: “Отче наш, сущий на небесах”. Эти слова означают много больше, чем тот буквальный факт, что Божественное Духовное Существо находится где-то в том бездонном пространстве, которое по отношению к обитателям земли является “небесами”: они убеждают нас в том, что Тот, Кого мы можем назвать Отцом, – это “Высокий и Превознесенный, вечно Живущий”.
Высота, превознесенность, возвышение – термины материальные, но только этим языком мы можем говорить о духовной реальности. То, что Он – “сущий на небесах”, является фактом, но гораздо больший символ истины то, что “как небо выше земли, так пути мои выше путей ваших, и мысли мои выше мыслей ваших” [25]. То, что “никто никогда не видел Бога” – это не только историческая правда; то, что Он обитает в недоступном свете – не просто (если можно так выразиться) физический факт. Существуют вещи, подразумевающие абсолютную духовную истину о том, что Бог скрыт от человека Своим Собственным светом – исключительной природой Своей неприкосновенной чистоты. В то время как “наш Отец” показывает Господу, кто является Избавителем, “сущим на небесах” и показывает Свою отделенность: оба аспекта связи Бога и людей отражены в Кресте. Ведь именно здесь пред нами предстает тот единственный, кто стал даром Божией любви для людей, чтобы они не погибли; и хотя смерть Христа является его собственным актом послушания, она, в не меньшей степени, – искупительное действие Бога, провозгласившее Его отцовство по отношению к тем, кто хотел его получить. Однако из-за того, что Христос был распят на Кресте как представитель пораженного грехом рода человеческого, в тот час должно было произойти удаление Бога, вызвавшее крик: “Боже Мой, Боже Мой! Для чего ты Меня оставил?” Этот уход – существенная составляющая жертвы Христа, потому что он свидетельствует об отделенности Бога, настолько вознесенного над человеком, что Он должен оставаться скрытым от глаз грешной плоти. Антитеза, лежащая в основе этих простых слов молитвы, доведена до самой высшей точки видимости ужасной реальностью Креста и достигает примирения в воскресении.
Однако существует и другая сторона этой мысли: исключительная высота Бога по отношению к человеку делает возможным то, что мы можем назвать духовным чудом Божьего прощения. Прощать не свойственно природе человека, и мы не можем логически объяснить, почему Богу следует делать это по отношению к нам. Но это именно так, потому что Его мысли возвышаются, как небеса, над разумом людей, и мы призваны искать Господа, который “многомилостив” к кающимся [26]. “Ибо, как высоко небо над землею, так велика милость Господа к боящимся Его. Как далеко восток от запада, так удалил Он от нас беззакония наши” [27].
Итак, слова, с которыми молитва обращена к Богу, говорят о том, как близок Он к нам и как бесконечно далек. Они показывает, что Тот, Кто приготовляет свое жилище для кротких, – это абсолютно Тот же Единственный, Кто живет в вечности; Он, вознесенный надо всеми так высоко, по-отцовски сострадает Своим детям, которых Он зовет к Себе.
Примечания к главе 4.3

1. Второзаконие 32:6
2. Иеремия 31:9
3. Исаия 63:16
4. Псалтирь 102:3-4
5. Матфей 5:9
6. Матфей 6:26, 7:11; 10:29-31; 18:14
7. Матфей 23:8-9
8. Матфей 7:21
9. Матфей 12:50
10. Матфей 16:17
11. Матфей 11:27
12. Матфей 10:32-33
13. Матфей 15:13
14. Матфей 16:27
15. Матфей 26:29
16. Матфей 25:34
17. Иоанн 14:11; 16:28, см. также 16:27; 17:11, 21 и т. д.
18. Иоанн 20:17
19. Иоанн 1:12
20. Матфей 11:27; Иоанн 14:9
21. Евреям 2:10
22. Галатам 4:4-6
23. Римлянам 8:14-15
24. Иоанн 17:23
25. Исаия 55:9
26. Исаия 5:6-9
27. Псалтирь 102:11-12