9. Милость для милостивых (Матфей 5:7)

Блаженны милостивые,
ибо они помилованы будут.

Корень сказанного может быть найден в словах Давида:

И воздал мне Господь по правде моей,
по чистоте рук моих перед очами Его.
С милостивыми Ты поступаешь милостиво,
с мужем искренним – искренно,
с чистым – чисто,
а с лукавым – по лукавству его;
ибо Ты людей угнетенных спасаешь,
а очи надменные унижаешь. [1]

Бог всегда тот же, и качества, которые Он проявляет по отношению к людям, неизменны, что мы еще не раз испытаем в нашей жизни. Однако эти качества не всегда нам открыты в настоящем; Давид, опираясь на свой прошлый опыт общения с Богом, заглядывает в будущее, когда Бог “угнетенных спасет”. Псалом, почерпнув свою образность из книги Исхода, предвещает день, описанный у Аввакума языком, близким к Давидовому, и указывает на явное Божественное вмешательство, когда будут защищены и качества, заключенные в Его памятном Имени [2], и тот человек, который их отражает и которого, потому, Бог любит. Рассматриваемое на фоне книг Закона, Псалмов и Пророков выражение “обрести милость” тесно связано с Заветом Бога и грядущим Царством праведности.
Что такое милость, в том смысле, в котором использует это слово Иисус, лучше всего пояснить на примере двух случаев, когда он цитирует Осию 6:6: “Ибо Я милости хочу, а не жертвы”. Этот вопрос возвратит нас не только к контексту того, что сказано у Осии, но к рассмотрению масштаба применения слова из Осии 6:6 и Псалма 17:26, переведенного как “милость” (“хэсэд” – по-еврейски). Это слово, также часто переводимое как “благоволение”, встречается в следующих ситуациях, описывающих: во-первых, отношение Бога к людям, во-вторых, отношение людей к Богу и, в-третьих, отношения между людьми. Произносимое Богом, слово “милость” определенно связано с Его Заветом. Доктор Снэйт, изучавший этот вопрос, отмечает, что более чем в 43 случаях слово “хэсэд” встречается с другими существительными: в 23 случаях – со словами “твердость”, “истина”, “верность”, в 7 случаях – с “заветом”, в 4 – с “праведностью”. Классическим примером может служить отрывок из книги Михея 7:20, где “верность Иакову” соседствует с “милостью Аврааму”, причем оба выражения означают обетования, данные Аврааму. В этой связи слово “хэсэд” справедливо было бы перевести как “завет любви” [3].
То же самое слово использовано в книге Иосии 6:4, где Бог говорит об отношении к Нему Израиля: “благочестие (хэсэд) ваше как утренний туман”. Слова, процитированные Иисусом в подобной ситуации, звучат так: “Господа они не познали” [4]. Контекст не оставляет никаких сомнений в том, что “милость”, которой желает Бог, – это преданное исполнение Его завета любви: “Я милости хочу... они же... нарушили завет”. Божья милость по отношению к Израилю проявлена, несмотря ни на что, в выполнении договора. Когда Иеремия, в главе, содержащей множество отголосков книги Осии, говорит: “Любовью вечною Я возлюбил тебя, и потому простер к тебе благоволение” [5], – он показывает, что движущей силой всего является любовь, а благоволение (хэсэд) – выражение любви и связано с нею постоянно.
Септуагинта часто заменяет слово “благоволение” на “милость”, и это последнее значение перенесено в Новый Завет, хотя легко понять, что ни в греческом, ни в русском языке нет слова, полностью соответствующего по смыслу ветхозаветному термину “хэсэд”. Иисус, вероятно, говорил с фарисеями на арамейском языке, цитируя места из Писания на еврейском, поэтому смысл, который он вкладывал в свои слова, не мог быть ограничен греческим языком.
В Матфее 9:13 Иисус, цитируя слова из Осии 6:6, имел в виду ситуацию, сходную с той, когда Израиль осознает, что нуждается в исцелении: “пойдем и возвратимся к Господу! ибо Он уязвил – и Он исцелит нас...”; Иисус же говорит: “не здоровые имеют нужду во враче, а больные... Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию”. При каких же обстоятельствах произнесены были эти слова? Это произошло на трапезе у Матфея, когда Иисус ответил на упреки, адресованные фарисеями его ученикам. Матфей принадлежал к презираемым всеми состоятельным мытарям, занимающимся сбором пошлин и налогов от имени правительства. Он покинул место сборщика, услышав призыв Учителя: “Следуй за Мной”. Как только представился случай, он устроил трапезу, чтобы отметить конец старой и радость начала новой жизни, жизни ученика Иисуса. Он был одним из “сынов чертога брачного”, веселившихся, пока “жених” – с ними [6], и в этом пиру принимало участие много старых знакомых Матфея, людей его же профессии, собравшихся для знакомства с Иисусом. По восточной традиции на праздник в качестве зрителей пришли и люди неприглашенные. Для фарисеев, столь педантичных в соблюдении ритуалов, камнем преткновения стало дружеское общение Учителя с “мытарями и грешниками”, однако, эти люди осознавали свою нужду в спасении, в то время как фарисеи были ослеплены уверенностью в своей праведности. По меньшей мере, один человек из презираемого всеми класса показал нечто большее: Матфей проявил свое благоволение по отношению к Христу, подчинившись его призыву следовать за ним, и это благоволение излилось на бывших товарищей Матфея, когда он собрал их повидаться с Господом. Именно среди сборщиков налогов и рыбаков должна была обнаружиться истинная милость как к Богу, так и к человеку. Фарисеи могли броситься в ноги к своему раввину, но они не познали той единственной любви, которая может связать людей с Богом.
Во второй раз Иисус использует слова Осии, будучи опять в компании с “сынами чертога брачного”, но теперь он сравнивает их с людьми Давида, подразумевая тем самым, что он и есть Семя Давидово. Это случилось, когда фарисеи возмущались, что ученики Иисуса в Субботу срывали колосья и ели. Тогда-то Иисус и напомнил им, “что сделал Давид, когда взалкал сам и бывшие с ним” [7]. Сейчас же среди них был Тот, кто больше Давида и кто является Господином всего. Священники в Храме тоже нарушали Субботу, выполняя требования самого Закона, но были невиновны. Но среди них – “Тот, Кто больше Храма”, потому что в нем проявился Сам Бог Храма. Почему же его не узнали? Потому что они не понимали, что значит “милости хочу, а не жертвы”. Они подменили своей “праведностью” от закона любовь к Богу, а потому не увидели любви Самого Бога, открывшейся в Его Сыне, которого Он послал им. Поэтому же фарисеи осудили учеников Господа, столь же невинных, как и те священники, которые проводят в Субботу службу Богу в Храме. Но его узнали открытые сердцем люди, отдавшие все, чтобы следовать за ним. Его ученики не всегда бывали милосердны в узком смысле слова; в своем рвении они могли заслужить выговор Христа, например, за просьбу обрушить огонь с небес на его врагов. Но они узнали своего Господина и Христа, потому что их сердца не были ослеплены иллюзией собственной безгрешности. Осознавая свои нужды, они смогли распознать Божественную любовь, обращенную к ним, и ответить привязанностью Богу и Его Сыну. С этого момента их души стали наполняться милостью к людям, и они вышли с риском для себя с посланием жизни во имя Христово, зная, что “обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов” [8].
Именно они были людьми Божьего завета, людьми “благоволения”, которым была дана возможность узнать и получить милость Бога, открывшуюся в Иисусе Христе. Однако на такое благоволение они никогда не смогут ответить полностью, они лишь могут его отразить в себе, чтобы люди, столь же неустойчивые, как и они, восприняли его, ведь оно даровано им в виде сострадания, которым “милует Господь боящихся Его” (Псалтирь 102:13). С этими людьми Бог “поступает милостиво”, ведь у них есть “глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать”. Они были помилованы, ведь, когда они общались с Христом, им были прощены грехи; они получат милость во всей полноте, когда, в день воскресения, разделят ее с Авраамом, и будут включены в вечный завет Бога: “милость же Господня от века и до века к боящимся Его”. До сих пор же лучшие из лучших среди них были лишь бледным отражением личности их Учителя, совершенного в любви к Богу и людям.
Этот завет о милости должен был в первую очередь проявиться в прощении людей, когда в них поселился грех, и они стали нуждаться в исцелении, поэтому любовь Божья приходит к ним в виде милости в обычном смысле слова. Однако человек по своей природе не хочет милости, он желает власти. Быть помилованным – неестественно для его собственного духа, ибо это означает признание Того Вечного, Кто полностью отличен от нас. Оставленное расти беспрепятственно наше внутреннее “Я” начинает самоутверждаться; если же человек молит о милости другого, имеющего большую власть, чем у него самого, его целью становится или сохранить себя, или приспособиться к тому, кого он не в состоянии проконтролировать. Вот почему человеческая религия имеет склонность к магии, при помощи которой люди стараются или добиться власти над невидимым миром, или приспособиться к нему, или хотят иметь веру, соответствующую их “я”, или перенести свой воображаемый внутренний мир на каких-нибудь деспотичных Ваалов или Хамосов. “Нужно создать себе репутацию”, – вот одна из ведущих движущих сил человеческой природы, проявляющаяся как в отдельной личности, так и в группах людей. Когда неудачи посещают их, факты извне воздействуют на их философию, приводя к мысли о собственной ничтожности. Однако только этого недостаточно для прихода к Богу, вера в Бога милости нуждается в том, чтобы “я” было надломлено изнутри; почвой для ответного отношения, возникающего между человеком и Вечным Богом, является разбитое и кающееся сердце.
И необходимость в милости, и факты ее проявления описываются в Библии начиная с книги Бытия и вплоть до Откровения таким образом, что выделяют Библию среди всех других религиозных книг разных вероисповеданий, которые рождены человеческим разумом. “Когда мы были еще грешниками”, так возлюбил Господь мир, что отдал Сына Своего единородного “умирать за нечестивых”, дабы всякий уверовавший в него “не погиб, но имел жизнь вечную”. Поэтому, как нет никакой другой основы для надежды на вечную жизнь во Христе, кроме понимания, что смерть, от которой он спасает – реальна, так и не существует иного основания для осознания “милости Божией”, кроме откровенного и полного принятия идеи греха. Человек, действительно, имеет долг перед Богом и нуждается в его прощении [9]. Сказанное Господом, таким образом, идет дальше простой точки зрения человека на самого себя, но указывает ему правильный способ общения с Богом и с другими людьми.
Слова Господа проникают в человека и обнажают его. Напомнив о его нужде в милосердии, они представляют его одинокой частичкой бессильной плоти, обнаженной перед светом Божиим. Такой ход мысли приводит нас к отдельной личности, которой необходимо узнать свою потребность и, в связи с этим, изменить свое отношение к другим людям. Тот же, кто получил Божью милость, не является более изолированным обломком рода человеческого, – он теперь тоже включен в Завет. Он становится неотъемлемой частью целого: народа Израилева, семьи Божией, тела Христова. Потому, слова, несущие в его дом страшную изоляцию, одновременно открывают ему путь в новый союз Божьего братства, основания будущего Царства. Сломав самонадеянность человеческой личности, Бог сплачивает людей в Храме, где они – “камни живые”. Здесь мы возвращаемся к идее о том, что Божьи “милость” и “завет” – понятия неразделимые, и мы уже не сомневаемся, что Господом Иисусом подразумевалась вся полнота ветхозаветного значения слова, когда он говорил о милости, которой удостоятся милостивые.
Примечания к главе 2.6

1. Псалтирь 17:25-28
2. Аввакум 3; Исход 34:6-7
3. N. N. Snaith. Distinktive Ideas of the O. T.
4. Осия 5:4
5. Иеремия 31:3
6. Матфей 9:15
7. Матфей 12:1-8
8. Иаков 5:20
9. Матфей 6:12,14; 18:21-3