4. 1525г. – РЕШАЮЩИЙ ГОД


1525 год имел исключительное значение для истории религиозного движения, о котором здесь говорится. Он видел рождение общества во Христе (Brüder in Christo) в Швейцарии, и, несмотря на грозные попытки репрессий, распространение его по значительной территории. Эта глава включает в себя обзор быстро сменяющихся событий и основных моментов этой драмы, оставляя на потом религиозные и этические аспекты.

Новый 1525 год наступил в зловещей атмосфере угроз небольшой группе Конрада Гребеля и Феликса Майнца в Цюрихе. Их воззрения безосновательно, но со всей убежденностью клеймились как подрывные, и религиозные противоречия постепенно тонули в политическом гуле. Все же друзья надеялись избежать прямого столкновения с Цвингли и светскими властями, как об этом свидетельствует воззвание Майнца.

В январе 1525г. цюрихские власти пригласили Гребеля, Майнца и их друзей на еще один диспут в городской ратуше. Темой было крещение; аргументация, как и прежде, на основе Писания. Но самый тон приглашения говорил о том, что администрация уже приняла решение: он полагал целью обращение "заблудших", а не аргументированный спор. У группы "крестителей" не было никаких шансов. Через несколько дней Совет издал указ, запрещающий противникам детского крещения проповедовать об этом и даже собираться с единомышленниками, а не гражданам города – присоединяться к группе, а также возобновлялось действие положения для родителей об обязательном крещении детей или в 8-дневный срок покинуть город. Не граждане под присягой должны были обещать в 8-дневный срок покинуть город. Это означало, что постоянно до этого растущая группа Гребеля и Майнца, должна была лишиться как минимум пяти активных членов: Рёбли – пастора Витикона, которому, несомненно, грозило потерять работу, – Брётли, Хётцера, Каякоба и Кастельбергера – инвалида, игравшего виднейшую роль во все время существования группы. Это был критический момент для всей группы. Они боролись за воплощения новозаветной идеи крещения во взрослом состоянии на смену римскому обряду "крещения". Теперь, будучи вне закона, их убеждения ложились тяжким прессом на их душах. Необходимость утвердительного ответа нарастала, т.к. вся ответственность момента лежала на них. Решение цюрихского Совета от 21 января 1525 года, запрещающее всем, выступающим за сознательное крещение собираться вместе, стало искрой, вызвавшей пожар в горячих сердцах на половине континента.

Brüder in Christo
Зимним субботним вечером около 20 человек собрались на судьбоносную встречу в доме Феликса Майнца в Цюрихе. Они говорили о создавшейся ситуации и о своих нуждах, обращаясь к Богу. Современник записал:

"Когда они собрались, волнение сошло на них и давило их сердца. Они преклонили колена перед Всемогущим Богом на небесах… они молили, чтобы Он позволил им исполнять Его божественную волю и явил бы им Свою милость. Ибо не плоть или кровь или упрямство руководили ими, потому что они хорошо знали, что им предстояло перенести за это. После молитвы Георг Кайакоб (Блэрок)… стал упрашивать Конрада Гребеля совершить над ним истинное христианское крещение согласно его вере и знаниям. По завершении обряда и другие стали уговаривать теперь уже Георга окрестить их, что и было исполнено. И уже все вместе они принесли обет пред Богом во имя Иисуса, трепеща. Каждый хотел укрепить веру другого и утешал словами научения".

Они объединились в братство веры: «Братья во Христе». Затем было торжественное, но очень товарищеское "преломление хлеба" – то ли это был еще вечер, то ли уже новый день, Воскресенье.

Чтобы оценить духовную силу, порожденную в них в тот вечер, надо сделать паузу и подумать, что за сорт людей они собой представляли, если так отважно решили впредь подчиняться только Богу, а не людям. Большинство из них находились в расцвете лет. Всем им в ближайшее время предстояло быть сожженными, утопленными или обезглавленными – Кайакобу, Майнцу, Еберли, Хютцеру и Брётли – за сотни миль отсюда. Гребелю оставалось жить чуть больше 18 месяцев. Они полностью осознавали, на какую опасную тропу ступили.

Конрад Гребель, 27 лет, оставил свой родной Цюрих, чтобы украсить молодые годы свободной жизнью в университетах Парижа и Вены. Сомнительно, однако, чтобы он их вообще окончил. А то, что он был образован и одарен, становится ясным из его трудов, а позднее из его деятельности. Он и его учитель в Вене, также бывший швейцарцем, одними из первых совершили горное восхождение в целях географических изысканий на гору Пилат в Швейцарии. По возвращении в Цюрих он пережил несчастливую любовь; здесь был обращен и пополнил список лиц, принявших апостольское крещение. Современный швейцарский писатель назвал Гребеля одним из тех честных набожных людей с тонкой организацией психики, кто полностью доверился Библии, как своему гиду по жизни.

О Феликсе Майнце, тоже молодом человеке, никто никогда не написал ни слова, которое бы не свидетельствовало о нем как о замечательном во всех отношениях характере. Он был сыном каноника кафедрального собора в Цюрихе и до их размолвки Цвингли прочил его на место руководителя факультета "евреизма" при проектировавшейся академии в Цюрихе. Эберли описывался как "человек сильного характера и большой притягательности". Кайакоб, по прозвищу Блэрок (синий сюртук), считался противоречивой фигурой среди братьев. Несомненно, он своим динамизмом мог расшевелить людей, хотя есть свидетельства, что он не слишком этим увлекался. В качестве примера того, насколько широко могут расходиться оценки одного характера, приведем мнения двух историков о "сильном Георге", как называли его друзья:

"Блэрок был горяч. Блэрок был динамичен. Многие могли быть свободно увлечены его темпераментом и силой его убежденности"; "он был совершенно свободен от фанатичности и о нем можно сказать, что он отвечал самым высоким стандартам христианской святости".

Что касается всей группы в целом, то, как весьма неохотно, но достаточно выразительно об этом говорит сам Цвингли: "Поведение их безупречно, набожно, неподражаемо, привлекательно; даже те, кто настроены более критично, скажут, что жизни их замечательно устроены".

Йоганес Брётли, прежде католический священник, затем цвинглианец, и, наконец, с 21 января 1525г. один из Братьев во Христе; после оставления священничества жил в Цолликоне, местечке близ Цюрихского озера. Со своей женой и ребенком он проживал у Фриди Шумахера. В воскресенье, на следующий день после собрания у Майнца, он долго и серьезно говорил с владельцем дома, после чего они отправились в город. Когда они достигли Хирсландена, Шумахер обратился к Брётли: "Хорошо, Ганс, ты показал мне истину. Я благодарю тебя за это и прошу меня крестить". Новое братство сделало свое первое обращение. В тот же день Гребель председательствовал на "преломлении хлеба", – новый брат присутствовал.

Д-р Фриц Бланке из цюрихского университета недавно сделал интересные комментарии по поводу этих двух событий:

"Захватывающим в этой сцене является апостольская простота. Трудно представить больший контраст, чем тот, что был между крещением в Хирсландене и обычным для того времени крещением в церквях Цюриха. Младенцев по-прежнему крестил Цвингли: он дул на них, изгонял из них дьявола, осенял их крестом, намазывал слюной и натирал маслом. В Хирсландене все эти ухищрения отсутствовали, как отсутствовали они при крещении у первых христиан. Разница между преломлением хлеба в Цолликоне и тем как это делал Цвингли и его пасторы в том же 1525г. столь велика, что их невозможно рассматривать одновременно. В алтаре Гроссмюнстера, в приходской церкви в Цолликоне до сих пор находится дароносица с гостьей, перед ней пастор в ризе, отправляющий мессу на латыни (опуская жертвенную часть), давая прихожанам просфору, но не предлагая вина. Но здесь, в фермерской гостиной Цолликона обычные светские люди преломляют обычный хлеб и передают его вместе с вином всем присутствующим – революция в истории Тайной Вечери".

В среду вечером фермер из Цолликона Руди Томан со своим зятем Марксом Бошардом пригласили к себе двоих изгнанников не граждан – Рёбли и Брётли на прощальный ужин. После ужина приехали из Цюриха Майнц и Блэрок и пришли еще трое фермеров из окрестностей Цолликона. То ли нарочно, то ли спонтанно обратились к чтению Библии. Это было похоже на обычный библейские класс с одной разницей: сейчас все происходило при запрете, наложенном на собрания. Вечер возымел совершенно разный эффект на присутствовавших фермеров. Двое из них, Якоб Хоттингер и Бруббах были глубоко взволнованы встречей. Бруббах, громко всхлипывая, говорил, что он великий грешник и просил всех за него молиться. Оба были крещены. Якоб Хоттингер стал известным лидером братства в Цолликоне и занозой в боку у властей на несколько ближайших лет. Один фермер "оторвался от сладкого", по собственному его выражению и "бросился вон из дверей", чтобы не быть вовлеченным в противное церкви и запрещенное законом. Майнц и Блэрок оставались всю ночь у Томанна. Как вспоминал Бошард, зять хозяина дома, все, что он слышал днем "продолжало занимать его мозг всю ночь напролет". И большую часть этой ночи он молил Бога дать ему верное понимание и веру, чтобы следовать праведности. Это было нелегко, решиться присоединиться к запрещенному движению. К утру его "гефсиманская" ночь закончилась тем, что он отправился к Блэроку, чтобы просить о крещении.

Между тем лидеры Братства рассеивались по стране. Гребель, которому не было формального предписания уезжать, похоже, решил идти в Шаффхаузен, а Рёбли отправился в Вальдшут, чтобы остаться с Хюбмайером. Брётли пошел к Халлау. Они не бездействовали. Из обращенных Гребелем в Шаффхаузене двое стали выдающимися фигурами движения: Мартин Линг и Вольфганг Уоллиманн, давно знавшие Блэрока. Уоллиманна Гребель крестил у знаменитого водопада неподалеку от Шаффхаузена. Результатом проживания Рёбли в Вальдшуте стало крещение в апреле месяце Бальтазара Хюбмайера. Купель вальдшутской церкви была "вышвырнута в Рейн как папская реликвия".

Арест и заключение
А пока в Цолликоне неделя, которая началась 22 января весьма событийно, закончилась в следующее воскресение возмущением в приходской церкви. В нем участвовали Блэрок и приходской священник Биллетер. Блэрок, похоже, пришел туда не для моления, а чтобы выступать, за что был предупрежден помощником судьи, присутствовавшим в церкви.

Власти вскоре поняли, что их циркуляры не исполняются, и что пожар далеко не потушен. 30 января Блэрок, Майнц и 25 граждан Цолликона были арестованы и взяты под стражу в Цюрихе. Блэрок и Майнц были заключены в башню Велленберга, которую современные карты в местном музее помещают в середине реки Лиммат недалеко от впадения в озеро. Остальные были заключены в старом монастыре, из которого были изгнаны его обитатели за несколько недель до этих событий все тем же Цвингли

Цвингли намеревался отделить обращенных от их предводителей и поскорее "переобратить" не дав опомниться. Он лично явился на слушание дела и сходу выложил свой главный аргумент в пользу крещения детей. Аргумент состоял в том, что нигде в Библии не упоминаются случаи крещения дважды. Братья указали ему на 19 главу Деяний. Цвингли, однако, настаивал, что люди, о которых говорится в этой главе, были лишь проинструктированы Иоанном Крестителем, а уж Павел произвел истинное, водное, крещение. Д-р Бланке справедливо отмечает: "Эта вымученная интерпретация была неубедительна". В самом деле, Цвингли нашел этих крестьян лучше образованными в Писании, чем он предполагал. Во время слушания он даже обещал именем св. Пасхи впредь не пользоваться католическими обрядами, если они противоречат Писанию. Рудольф Рутшманн говорил от своего имени: поскольку он был "слуга, раб и подчиненный Бога, я буду делать то, что Господь скажет мне. Поэтому я не уступлю никому, кто представляет светскую власть. Во всех других случаях я с уважением и покорностью отнесусь ко всему, что мне предпишут власти Цюриха, если это не будет противоречить воле Бога".

Братья Цолликона были освобождены при условии, что они будут встречаться группами не более трех-четырех человек и исключительно для чтения Библии, и не будут вести пропаганду. 17 февраля Георг Блэрок написал из тюрьмы письмо магистрату, объясняя свое прежнее поведение. Это был сильный документ, освещающий концепцию христианства, несомненно, имевшуюся в виду Христом и так и не понятую церковниками 16 века:

"Христос, посылая учеников научать все народы, обещал отпущение грехов властью, данной ему от Бога, Отца своего, всем, кто воззовет к его имени. В качестве внешнего проявления этого он предложил креститься. По мере того как я учил, люди обращались ко мне с просьбой крестить их. Я не чувствовал себя вправе отказать, и после дополнительного наставления, как это делали апостолы в Деяниях 2, крестил их. Чтобы они всегда помнили о жертвенной смерти Христа, я рассказал им о Тайной Вечери Христа. Вместе мы преломили хлеб и пили вино в память о том, что мы все искуплены телом христовым и грехи наши смыты кровью Христа, что мы все братья и сестры во Христе, Господе нашем. Этим я выражаю уверенность, что я исполнил волю Господа".

Блэрок был освобожден 24 февраля и, предположительно, изгнан. Феликс Майнц оставался в заточении в Велленбергской башне более длительный срок. Тем не менее, Блэрок не сразу покинул кантон. Он оставался у пекаря Эберли на Реннвег. Там они делили хлеб с другими братьями. На следующий день он посетил Цоликон и крестил там пятерых жен и двух дочерей братьев (видимо домашние наставления не считались пропагандой). Затем он отправился в Грисонс, свой родной кантон, где позже к нему присоединился Майнц.

Братья в Цолликоне не бездействовали, как этого можно было ожидать, памятуя об их аресте и изгнании их вождей. За март число их значительно пополнилось новыми членами из Кюснахта, Хёнга и других, довольно далеко отстоящих друг от друга районов. Важнее всего, что очень показательно для развития независимой церкви, по крайней мере, четыре момента: крещение, преломление хлеба, проповедование и установление братства.

Длилось это недолго. 16 марта девятнадцать братьев Цолликона были арестованы и друг за другом подвержены перекрестному допросу. Доктор Бланке сообщает, что ответы их показывали, что они не были "единоличниками-просветителями, а были библеистами, нашедшими Библию единственным своим руководством для всех случаев жизни. Эти люди из Цолликона и Цюриха хотели, чтобы о них думали как об ответственных христианах и читателях Библии". Фермерский работник Гредиг обратил внимание господина Цвингли на Евангелие от Марка 16:16 и Матфея 28:19 в объяснение своего поведения. После хорошей промывки мозгов большинство заключенных было освобождено под строгим наказом более не крестить. Позже магистрат добавил сюда распоряжение не встречаться более группами и посещать городскую церковь в Цолликоне. Ответ фермера Якоба Хоттингера цюрихскому прелату ясно обозначил позицию Братьев во Христе. Никакому правительству, пояснял он, не дано права превышать предписанное Словом Божьим посредством силы, разве Слово Божье не имеет на это права? Он просил Совет не заставлять его посещать церковь, а разрешить ему, оставаясь законопослушным, отправлять свою веру так, как подсказывает ему его совесть. Цвингли заметил другу: "Мы ничего не достигли. Некоторые уступили, но не потому, что изменили образ мыслей, а потому, что сдали нервы".

Оживление в Сан-Галлене
Как наводнение, укрощенное в одном месте и прорвавшееся в другом, активисты братьев нашли новое приложение сил. В сорока милях от Цюриха, на реке Ситтер, находится город Сан-Галлен. Религиозным лидером в нем был фон Ватт, шурин и бывший университетский учитель Конрада Гребеля.

Сан-Галлен оказался благодатной почвой. В этом центре безусловного доминирования католической церкви взросли антиримские настроения. В них ясно виделось желание оставить от католических традиций как можно меньше. Среди них выделялся Йоганнес Кесслер, выпускник университетов Базеля и Виттенберга, забросивший профессиональную карьеру и ставший шорником. Кесслер был устроителем митингов по пропаганде Писания, вначале в частном доме, а затем в одном из залов гильдий. Уоллиман, использовав опыт Кесслера, пошел еще дальше: он устраивал собрания в Собрании Ткачей. Встречи эти привлекали большое внимание, еще более возросшее, когда из Цюриха прибыл Эберли, а Гребель последовал за Уоллиманом из Шаффхаузена. Кульминация пришлась на 9 апреля, воскресенье перед Пасхой, когда Гребель возглавлял длинную процессию к реке Ситтер для крещения. В другое время года пользовались ушатами и цистернами, и братство быстро увеличивалось в числе. Кампания распространилась и на соседний кантон Аппенцель, где имела немыслимый успех, так что на некоторое время количество братьев даже превзошло число прихожан официальной церкви. Историк записал: "Чистота и простота жизненного уклада этих людей получают высочайшие оценки, даже от их врагов. Учитывая необычайный подъем в их среде, с удивлением можно констатировать, что в этом нет и следов фанатизма".

Фон Ватт оказался непримиримым противником движения. В последнем из сохранившихся писем Гребеля содержался призыв к шурину не связываться с кровожадной партией Цвингли не из страха потерять деньги или положение, а "из страха пред Господом". Все было тщетно. Уоллиману было предписано явиться в Совет Сан-Галлена 25 апреля. Он дал полный отчет по вопросу о крещении с точки зрения Писания и истории. Тем не менее, он согласился на просьбу совета временно приостановить активность. К несчастью, такой ответ был неверно оценен как мягкотелость; на самом деле совет хотел лишь оттянуть время, чтобы подготовиться к более решительным действиям, воспользовавшись помощью Цвингли.

Цвингли подталкивал совет к немедленным действиям против братьев. Он издал брошюру о крещении детей и послал копию с сопроводительным письмом фон Ватту. Письма Гребеля и Цвингли были зачитаны совету. Брошюра Цвингли была рекомендована к чтению во всех церквях. Это была одна из самых слабых работ Цвингли – бессвязная и неубедительная. Во время чтения Уоллиманн прервал выступавшего: "Вы можете поклоняться слову Цвингли, мы будем – Божьему Слову", и с этим он и его друзья покинули церковь. Фон Ватт тоже приготовил трактат по вопросу о крещении детей, но братьям было предложено выступить с опровержением. Они попытались угодить в этом, но совет не принял их ответ и вынес решение об их изгнании и наложении штрафа. В интересах сохранения мира Эберли согласился покинуть Сан-Галлен, но был выдан католическим властям и сожжен на рыночной площади в Швице.

Обращение к Писанию и разуму
Хюбмайер, находясь далеко в Вальдшуте, бросил вызов сен-галленской кампании. Его брошюра, изданная в феврале, перед его крещением, называлась "Открытое воззвание" и содержала явный, хотя и вежливый, вызов:

"Кто желает" (явный намек на первые строки кредо Афанасия), пусть знает, что всякий может крестить детей в соответствии с простыми и ясными словами Писания, где говорится об этом, без всяких добавлений".

После сопоставления обоих крещений он заключает:

"Теперь пусть сама Библия станет справедливым и строгим судьей обоим предложениям; прочтем ее скромно и молитвенно, и тогда разногласия урегулируются согласно Слову Божьему и примут силу закона. И тогда я буду удовлетворен, ибо я всегда славлю Господа и считаю Его слово единственным арбитром – Ему я покорюсь, Ему посвятил я свою жизнь и мое проповедование. Истина бессмертна".

Хюбмайер был честен с собой, но он явно преувеличивал честность и порядочность в других. В июле Хюбмайер написал: "Свод правил совершенного христианина". Он был в форме письма к старым друзьям в Ингльштадте и Регенсбурге. Среди прочего он призывает их рассматривать евхаристию в совершенно ином свете, чем даже самые радикальные "протестанты" современных им реформаторов:

Очевидно, что хлеб не является телом христовым, а есть память великой правды, что кровь его была пролита на кресте, чтобы стало возможным отпущение грехов. Мы не должны забывать, что Христос умер за нас. Павел так писал коринфянам: "Всякий раз, когда вы едите этот хлеб (заметьте, он говорит хлеб), и пьете их этой чаши (заметьте, пьется вино) вы вспоминаете христову смерть, доколе он не вернулся". Его нет при преломлении, но он придет, чтобы судить, могуч и славен, видим, как молния, сверкнувшая на востоке видна и на западе".

Никакой теологической вымученности, только здравый смысл в подходе к основам христианства и Нового Завета. Ясно видим его призыв к тем, кого не тронули теологические опусы 16 века. В своей естественности и возврате к простым библейским истинам движение, зародившееся в 1525г. у Цюрихского озера, напоминало похожие события, имевшие место у Галилейского озера пятнадцать веков назад.

В течение лета Гребель, Майнц и Блэрок встречались и с успехом вели проповедническую кампанию в окрестностях Грюнингена, находившегося к юго-западу от Цюриха и в его юрисдикции. К удивлению, с июня по октябрь их деятельность не встречала никаких противодействий. Это привело к грандиозным изменениям в обществе: "пьянки и пиршества сошли на нет" и местные власти с немалым изумлением отметили перемены в их гражданах.

Но 8 октября, когда Блэрок снимал помещение церкви для проповеди, стычки избежать не удалось. Магистр Бергер выдворил его из церкви, и митинг состоялся на улице. Это вызвало такой энтузиазм у толпы, что были вызваны войска, а слушавшие Блэрока проявили самое серьезное желание защищать братьев. Гребелю и Блэроку, однако, удалось их успокоить, но они согласились, чтобы их самих арестовали. Майнц бежал, но был пойман и арестован три недели спустя. Во все это оказались вовлеченными Линг и Михаель Саттлер – пылкий новообращенный с юго-запада Германии. О нем еще будет рассказано позже. Не граждане, такие как эти двое, были изгнаны, остальные – и мужчины и женщины – были доставлены в Цюрих для дознания.

"Честный диспут"
Среди членов цюрихского совета были несколько членов, чувствовавших, что отношение Цвингли к братьям было во многом предвзятым. Для того чтобы как-то уравновесить их чрезмерную мягкотелость, в большом зале собраний Совета был организован "честный диспут". Официальную точку зрения представляли Цвингли, фон Ватт и Гроссман; Гребель, Майнц, Блэрок и Хюбмайер защищали позиции братьев во Христе. Встреча растянулась на три дня: 6-8 ноября. Хюбмайер не прибыл из Вальдшута, как ожидалось, а встреча была перенесена в меньшее помещение Большого Собора, что было на руку Цвингли.

Это не было честным диспутом в истинном смысле этого слова, а скорее замаскированный допрос. Как свидетельствует один историк, доказательная база обвинительной стороны была "откровенно слабой". Цвингли лично и с энтузиазмом выступил за обвинительный приговор братьям, включая и женщин. Он даже "процитировал" шерифа Грюнингена, что "эти баптисты" сделали его седым своими поступками и словами.

После диспута совет и суд предприняли суровые меры. 18 ноября Гребель, Майнц, Блэрок, жена Майнца Анна, Анна Видеркер, Элизабет и Маргарита Хоттингер, а также около четырнадцати других мужчин и женщин были приговорены "к помещению в башню на хлеб и воду и яблочный сок, без права посещения и на срок какой будет угоден Богу и господам". В устах Цвингли имя Бога звучало как эвфемизм. Хюбмайер позже высказался об этом в характерном ему стиле:

"…более двадцати мужчин, женщин – в том числе беременных и девушек были помещены в унизительные условия мрачной башни, чтобы никогда больше не увидеть солнца и луны, до конца дней своих питаясь лишь хлебом и водой; оставаясь в кромешной темноте башни вместе и живые и мертвые, пока никого не останется в живых, чтобы умирать в зловонии и гниении уже умерших. Некоторые жертвовали своим трехдневным рационом хлеба, чтобы другие могли насытиться хотя бы однажды".

В тюрьме Гребель укреплял узников "чтением Писания и увещеванием". Говорилось, что Анна Майнц и сестры Хоттингера были "великолепным примером" всем остальным.

Между тем и Хюбмайеру в Вальдшуте пришлось не сладко. 5 декабря австрийские войска ворвались в город, и короткому периоду реформации пришел конец. Месса вновь воцарилась в городе – она царствует там и поныне. Хюбмайеру с женой пришлось бежать. Безотчетно они кинулись в Цюрих, возможно, он еще надеялся на старую дружбу с Цвингли. Они прибыли туда оборванные, опустошенные и больные от зимнего холода и измождения. Он оказался в отчаянном положении, найдя всех своих друзей в заключении. Цвингли немедленно его арестовал. В такой атмосфере очевидного поражения закончился богатый событиями 1525 год.



 
> Оглавление >