Если Братья надеялись найти в лютеранских землях Европы отношение к ним более терпимое, чем они испытывали от католиков в Роттенбурге, то они здорово заблуждались. Характер Мартина Лютера хорошо мог быть проиллюстрирован его отношением к Каспару Швенкфильду. Пример этого силезского вельможи интересен тем, что он не был обращен Братьями, а лишь имел разногласия с Лютером по некоторым вопросам, включая причащение, настаивая, что некоторые взгляды Братьев находятся более в русле Писания, чем таковые самого Лютера. Швенкфильд был многим обязан Лютеру и прилагал отчаянные усилия для поддержания переписки со своим учителем. "Дружеское, христианское послание" было передано Лютеру третьей стороной, Германом Ригелем. Лютер арестовал Ригеля и потом написал ему:

"Передайте своему хозяину, что я получил его брошюру и письмо, и лучше бы ему помалкивать. Ранее, в Силезии, он разжег страсти по поводу святого причащения. Страсти эти еще не улеглись и будут на его совести вечно. Он окончательно погряз в животном упрямстве и вводит в заблуждение церковь, на что Бог его не уполномочил и не посылал для этого. И этот сумасшедший, одержимый дьяволом, ничего не хочет понимать и не отдает отчета своему бормотанью. Но если он не одумается, то я буду безжалостен к нему со всеми его листовками, которые из него изрыгает дьявол, поселившийся в нем. Передай ему, что это мой последний ответ, и пусть все твои приверженцы с тобою вместе и со всеми твоими богохульствами пойдут прямо в ад.

Мартин Лютер, своею собственной рукой".

Тех, кто возражал против травли Братьев в лютеранской Германии на основании их очевидной и искренней набожности и миролюбии, церковные лидеры, будучи не в состоянии это отрицать, убеждали их в том, что в тех вселился дьявол и привил им такую набожность, чтобы запутать истинных лютеран и привести их к падению. Урбан Региус, автор этой счастливой мысли, жестоко расправился с Братьями одного из их центров в Аугсбурге. Лютер самолично санкционировал суровейшие приговоры, и с 1526 по 1530 годы от рук лютеран погибло, по крайней мере, 3 000 Братьев.

Многие из Братьев и их сподвижников в Германии заслуживают особого упоминания. Братство в то время находилось в интересной фазе своего развития; оно бросило вызов церковной практике, выдвинув на первое место Библию и обозначив фундаментальные новозаветные истины как необходимое кредо и тем значительно опередив современников. Отсюда неизбежные разногласия в среде Братьев в части придания статуса первостепенной важности тем или иным постулатам веры. А поскольку они представляли собой некую конфедерацию независимых конгрегаций со связями между ними, скорее духовными, нежели конституционными одной монолитной церкви, то и догматы их отличались. Право вести свободную дискуссию внутри экклесии еще более разводило сторонников различных воззрений по целому спектру вопросов веры, а не по узкому их кругу. Но между ними существовало больше сознания своего единства, чем это обыкновенно признается историками, которые сметают всех под одну крышу "анабаптистов".

Иоганнес Денк
Замечательным немецким писателем был Иоганнес Денк, выпускник Ингольштадтского университета еще в бытность там проректором Хюбмайера, вначале гуманист и последователь Эразма Роттердамского, а затем выдающийся языковед в области еврейского и греческого. Он перевел часть Нового Завета на немецкий. В бесчисленных поездках в Нюрнберг, Сен Галлен, Страсбург, Вормс и Аугсбург он оставил много дневников, написанных, правда, в довольно неповоротливом стиле. В них основной характеристикой Братьев предстает их идеал "отвлеченности" – gelassenheit, дух сознательной подчиненности Божьей воле, включающей в себя отрицание всего мирского и личного:

"Ясно, что всякий истинно богобоязненный человек должен отринуть все мирское. И так как им по необходимости приходится оставаться в нем, им надлежит всегда быть готовыми к бедам, неизбежным для каждого проживающего в этом мире. Кому посчастливилось жить мирно на этом свете, тот должен быть осторожен, чтобы не поддаться мирскому и тем не обесчестить себя. Ибо Господь грядет. Он придет "как тать в нощи" чтобы потребовать отчета в том, что оставил на наше попечение для дальнейшего служения Ему, и чем мы воспользовались как своим, не имея на то права. И тогда никому не поможет кричать "Господи, я нес Евангелие!", "Господи, я слышал Евангелие". Дорогие Братья! Он же сказал: "Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его" (Лука 11:28).

Денк отмечен участием в спорах на весьма чувствительную тему предопределения и свободы воли, хотя не всегда успешно, но неизменно очень конструктивно и аргументировано. Он обвинял своих противников – лютеран и кальвинистов – в "передергивании Писания и прикладывании новых заплат к старым одеждам".

"Могут сказать: да, Иисус умер во имя любви, но не ко всем, а к избранным. Но поскольку любовь его была совершенна и любовь вообще никого не ненавидит и никому не завидует, то она относится ко всем и включает даже врагов его; она никого не исключает. Писание говорит, что Он умер за многих (Матфей 20:28) и, опять же, за всех (Иоанн 2:2). Но в этом нет противоречия, ибо свет дан всем (Иоанн 1:9), а многие отрицают, что Господь искупил их".

Денк умер от чумы в Базеле в середине тридцатых.

Людвиг Хетцер
Сподвижником Денка в переводческой работе был Людвиг Хетцер, описываемый как "человек большой учености и хорошо знающий оригинальные языки Писания". После того как он принял участие в диспутах вместе с Хюбмайером и Гребелем, Хетцер отправился на юг Германии. В одном своем труде он выступил против Троицы, но это попало в руки Цвингли прежде, чем смогло быть напечатано. Его осуждение и сожжение в Констанце в 1529 году было замечательно самим приговором, по которому он признавался виновным – не в ереси (!) – в многоженстве и аморальности: утверждали, что он имел 24 жены. В практике у Братьев, однако, было изгонять из своих рядов за аморальность, а документ свидетельствовал о "необыкновенной привязанности Хетцера следованию Евангелию и готовности пролить за это кровь".

Мартин Селлариус
Еще одним немецким ученым-лингвистом был Мартин Селлариус – он мог свободно говорить, скажем, на халдейском. Образование он получил в Виттенберге и был одно время даже близким другом Лютера. Его считают одним из самых образованных людей Германии того времени. Будучи послан защищать позиции лютеран в диспуте со Шторком (от Братьев), он признал себя убежденным их точкой зрения и был крещен. В 1536 году ему пришлось бежать из Германии и под вымышленным именем жить в Базеле, где он преподавал философию.

Денк, Хетцер и Селлариус связаны друг с другом замечательным образом. Французский историк Леклерк говорит, что антитринитаристские воззрения выступили у Братьев на первый план очень рано. "Их принцип неукоснительно следовать Писанию привел их к разрыву с тринитаристской формулой, поддерживаемой церковью". У Денка можно прочесть следующее:

"Бог есть источник всего сотворенного; Святой Дух есть сила Бога; Иисус Христос есть Слово Бога, рожденное от Духа".

Хетцер учил примерно тому же, что "Отец один есть истинный Бог; Христос подчинен Богу и имеет иную сущность; Бог один, а не троичен".

Те немецкие авторы имели особенно большое влияние на Братьев, вынужденных бежать все дальше на восток; они, в свою очередь, заметно повлияли на польские и венгерские мятежные умы. Природа трех ипостасей Бога волновала и разделяла Братьев. В Страсбурге в 1550 году возобладала было некая объединительная формула, но "смешение языков" в конце концов далеко развело Братьев, как это будет показано позже.

Мельхиор Гофман
Значительно более противоречивой фигурой, чем уже представленные, был Мельхиор Гофман. Обращенный Братьями из лютеран в Страсбурге, он имел замечательную, хотя и короткую судьбу страстного писателя-проповедника истинно библейского смысла веры. Он составил Братьям некий ореол таинственности и с этим приехал в Голландию, где политические условия благоприятствовали религиозным реформам. О нем рассказывается как о человеке необычайно миролюбивом и противнике всякого насилия; он воодушевлял Братьев на миссионерское подвижничество и ожидание скорейшего возвращения Христа.

"Царь царей приказывает своим слугам быть его миссионерами и учить всех людей, да всех: язычников, племена, народы большие и малые, так как это было во времена апостолов, пока, наконец, слух о Евангелии не пройдет по всей земле, а слово Евангелия не достигнет каждого уголка ее. Помните, Христос говорил: "Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас" (Матфей 11:28). Все те, кто слыша это, не отвернется, а, напротив, внемлют с тревогою, унаследуют спасение и не откажутся от него".

Принять слово жизни, значит, подчиниться Господу:

"Они должны очиститься и публично признать себя Христовыми через крещение – истинный знак Завета. И это до конца – с этого момента и навсегда в радости оставаться покорными последователями Отца, Сына и Святого Духа, а собственные чувства, жизнь, душа и все страсти будут всецело подчинены мудрости Бога и во имя вечной жизни".

В век, когда верующие более заботились о своем имидже избранных, чем о такой самоотверженной миссионерской судьбе, богословская основа гофмановского увещевания – свобода выбора человека принять или отвергнуть Евангелие – воспринималась с недоверием. То же относится и к зависимости спасения от следования заповедям Христа по жизни. В их жизни полных изгоев Гофман призывал проявлять твердость духа и надеяться на обетование Царствия Божьего:

"Те, кто останутся твердыми в учении Христа до конца, пройдут через все и победят, –- те будут спасены. Ибо, если кто верует и стремится к Богу, то ему и принадлежит обетование Царства Божьего, и кто идет уверенно по пути к Царствию, тому и будет дано наследство. Потому что верующим во имя Христа дается в первую очередь право быть детьми Божьими. Господь Иисус Христос всем победившим возложит корону жизни. Он сделает их столпами храма своего, которым не ведомы будут ни страдания, ни вторая смерть. Они воссядут с ним на троне и будут править народами.

Надежды на пришествие Христа растут
По мере ужесточения преследований в рейнских землях усиливались апокалиптические ожидания и надежды на скорое пришествие Христа. Гофман предположил в 1553 году, что это будет год пришествия Иисуса. На самом деле он принес лично ему лишь тюремное заключение в Страсбурге; он оставался там в течение десяти лет – до самой своей смерти. Рассказывают, что он часто приглашал друзей посетить его в заключении и пользовался этим, чтобы укрепить их дух и предостеречь от фанатизма, получившего в то время широкое распространение в северо-западной Европе.

Безжалостное преследование, как со стороны протестантов, так и со стороны католиков, годы жизни под постоянным страхом смерти – все это производило напряженность в обществе; неуправляемые элементы появлялись в городах и будоражили население, получая признание, которого они не заслуживали.

Апокалиптические ожидания получали выход в северо-западных частях Европы несмотря на предупреждения более уравновешенных людей. Революционеры раздували пожар недовольства. Фанатичные искатели власти пользовались адвентистскими настроениями, заявляя даже, что они благословлены самим Богом истреблять неверных. Одним из них был Ян Маттис, высоченный голландец с окладистой черной бородой. Вместе со своим младшим сподвижником, Яном Бокельзоном, Маттис осел в Мюнстере, быстро захватил власть, сверг епископа и установил правление страха и террора. Провозгласив открытыми ворота города для всех преследуемых "анабаптистов", он привлек значительное их число из Нижних Земель. Затем он установил там настоящий коммунистический режим, сделав денежное пожертвование непременным мерилом "благонадежности". Многие таким образом обманутые люди уже не имели средств, чтобы покинуть город. В конце концов, город был занят католической армией, и Бокельзона возили в клетке, как циркового медведя.

Мюнстерский эпизод вместе с менее заметными восстаниями в Гронингене, Амстердаме и Миндене имел важные последствия. Хотя между воинствующим "анабаптизмом" Мюнстера и простой набожностью Братьев было мало схожего, некоторые общие для них обряды и доктрины, а также труды Кампанеллы, читаемые и теми и другими, привели невинных к участию и затем одинаковому позору осужденных. Все, практикующие крещение взрослых верующих, были подвергнуты жестоким наказаниям, а слово "анабаптист" стало крепчайшим ругательством и всегда ассоциировалось с Мюнстером. Несмотря на то, что применение силы и революционные действия были безоговорочно осуждены подавляющим большинством Братьев, эпизод Мюнстера сильно задевал чувства людей, имевших благородные цели в нем, а религиозные авторитеты сочли момент удобным для уменьшения влияния тех, кого они почитали шипами на своей тропе.

В самом Братстве также заметны были последствия перенесенного потрясения. Ожидания скорого возвращения Христа и установления Царства святых, достигшие в начале 1530-х почти лихорадочного состояния, постепенно улеглись и стали уже не столь выпуклы, но с новой силой вспыхнули в середине 17-го века. Большое внимание уделялось теперь "отлучению", т.е. процессу изгнания из сообщества за аморальное поведение или отступничество от веры на основе авторитета соответствующих мест Писания. Были предприняты усилия для укрепления международных связей, но это неизбежно приводило к еще большей раздробленности. Менно Симонс участвовал во многих диспутах по этому вопросу экклесиальной дисциплины.

"Церковь, не применяющая истинно апостольское отлучение, скорее похожа на город без городских стен, на поле без посевов, на дом без окон и дверей. Она будет открыта клевете, насмешкам безбожников, проникновению идолопоклонничества и всякого рода порочащему отступничеству, моральной нечистоплотности и прелюбодеянию, как это и случается во всех больших деноминациях в мире, которые, тем не менее, называются церковью Христовой. Для меня это очевидный и лучший путь для процветания церкви – с осторожностью и тревогой поступать так, как учили и действовали апостолы".

По Симонсу, Братство верующих Христовых никогда не будет удовлетворено формальным отношением к членству:

"Христиане должны обуздать желания плоти, обрезать сердце, уста и все тело мечом божественного слова от всех нечистых помыслов, непотребных слов и неподобающих поступков.

Высшая любовь должна быть достоянием всех, даже врагов. Никакое другое сообщество не достойно быть искупленным Царем Царей.

Уильям Тиндейл
Уильям Тиндейл, замечательный английский переводчик Библии, находился под сильным влиянием Вуду и Братьев во Христе, особенно в годы его изгнания и жизни на континенте. Его глубокая убежденность в правильности крещения верующих, в непременном приходе Христа и обязательном высоком моральном духе христианина, как и во многих других христианских доктринах, неприемлемых для его современников, привела его к разрыву с Лютером – факт не часто упоминаемый нынешними историками. Хотя его подвижничество в деле перевода Библии и миссионерская деятельность оценены нашими современниками (его именем называется книжное издательство и многое другое), для своих современников со своими воззрениями он был не более приемлем, чем христадельфиане теперь для их современников. Весьма значительно, что хотя так называемая версия короля Георга имеет своей основой именно перевод Тиндейла, его интерпретация некоторых выражений Библии была впоследствии изменена "высоко-ортодоксальным" монархом и англиканскими богословами. Переводчики 1611 года присвоили себе его заслуги, особенно в стиле изложения.

Тиндейл, по оценке современников, был зажигательным уличным оратором, и многие из толпы слушающих восхищались его опоэтизированными речами, пересыпаемыми библейскими идиомами. Типичным для его письменных трудов был "Путь к Святому Писанию" – документ величайшего интереса, опубликованный в 1525 году, в том самом, когда швейцарские Братья организовались в Цюрихе. Он тщательно излагает надежду христиан, как целиком зависящую от веры и понимания явленного Слова, а не от церковных циркуляров. Вечная жизнь не наследуется, а дается в виде награды по пришествии Христа во славе. В еще более ранней работе "Комментарии к некоторым словам Библии" он объясняет истинное значение слова "ад", указывая на их существенные отличия между собой: шеол,. хадес и гехенна, последнее означающее место, где должны уничтожаться останки приговоренных "последним судом".

Томас Мор, римско-католический канцлер Генриха VIII, рьяно критиковал труды Тиндейла и разразилась настоящая литературная война. Мор высмеивал веру в приход Христа, говоря, что верующим не следует полагаться на будущую награду от него, и что надо ожидать благословения при своем последнем вздохе, на что Тиндейл отвечал:

Христос и апостолы учили именно этому и заклинали быть готовыми к приходу Христа в любой момент; вы же не верите в его приход, и потому вам потребна ваша выдумка".

И снова:

"Удивительно, что Павел не стал утешать фессалоникийцев сообщением, что их мертвецы благоденствуют на "том свете", как он это сделал, сказав, что они воскреснут. Если мертвые уже на небе и пребывают в ангельской славе, как это следует из вашей доктрины, то на кой им еще и воскресение?"

На Тиндейла охотились по всей Европе, его Библии уничтожались резаками, а сам он, в конце концов, был выдан во Фландрии имперским властям и сожжен во дворе вилвурдской тюрьмы недалеко от Брюсселя.