В предыдущем разделе я много написал о негативных вещах, хотя в крещении и длинном обновленном жизненном пути во Христе лучшего гораздо больше. Крестясь, – мы рождаемся вновь. “Итак, кто во Христе, тот новая тварь” (2Кор.5:17). Выходя из реки, бассейна или ванной, мы рождаемся “от воды” (Ин.3:5). В момент крещения что-то было сотворено так, что это что-то смогло родиться. “Но все [верующие] и во всем [мире] Христос [сотворивший]” (Кол.3:11) Здесь лежит то общее, что было пережито нами всеми и связывает нас вместе в одном теле духовного народа – новое наше сотворение. То, что было сотворено и рождено при крещении, в Библии называется “Христом”, или “Духом”. Если мы во Христе, то Он должен быть в нас – здесь существует обоюдность. Сейчас мы – не в плоти, но – в Духе (Римл.7:5), в том смысле, что новый духовный человек был сотворен в нас, несмотря на то, что мы еще и в плоти. Нам знакомо понятие “диавола”, как олицетворения того зла, которое присутствует в нашей плоти. Но на страницах Нового Завета можно найти намного большее олицетворение того, что называется духовным человеком в нас, “человека Христа Иисуса”. Именно этот символический “человек” был рожден во время крещения. Крещение спасает нас “условно”, точно так, как это было с Израилем при переходе через Чермное море (Иуд.5). Мы спасены в перспективе, в том смысле, что сейчас мы пред Богом такие, как будто мы – Сам Христос. Он взирает на нашего нового человека, Христа Иисуса внутри нас, и обращается к нему, а не к нашему человеку плоти. Эти два человека внутри нас, естественно, обречены на постоянную борьбу между собой. Окончательное поражение “диавола” возможно только смертью (Римл.6:23). Однако “он” способен преодолеть и победить нашего внутреннего духовного человека, если мы не питаем и не взращиваем в себе человека Христа Иисуса. И это случилось с некоторыми членами Галатийской экклесии. Так Павел писал о новых муках рождения “доколе не изобразится (вновь) в вас Христос” (Гал.4:19). Его вновь обращенные должны были “познать Христа” (Еф.4:20). Таким образом он говорит о “Христе”, имея в виду настрой духовный, олицетворяя помыслы Христовы в Самого Христа.
Ветхий Завет часто говорит о человеке, представляя его из двух частей, одна из которых желает служить Богу, в то время как другая восстает против Него. Еккл.10:2 показывает, что духовный человек не только сознает это, но он сознательно контролирует обе эти свои стороны: “Сердце мудрого – на правую сторону, а сердце глупого – на левую”. Такое самопознание среди людей – вещь весьма редкая. В Притчах 7 и 8 также изображаются две женщины, олицетворяющие плоть и дух (7:12 ср. 8:2,3). В Ветхом Завете отчетливо прослеживается тема, которая очень популярна в иудейских преданиях, в которой правая человеческая рука олицетворяет духовную сторону, в то время как левая – плотскую, эквивалент новозаветному “диаволу”. Наш Господь имел в виду именно это, когда предупреждал: “Пусть левая рука твоя не знает, что делает правая” (Мф.6:3), – подразумевая, что хорошие дела духовного человека, может сильно подпортить “диавол”, используя их как повод для гордыни.
Шизофрения
Давайте поближе рассмотрим двух противоположных “человеков”, сущих в верующем.
• “Но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется” (2Кор.4:16). Позже мы обсудим, почему наш духовный человек внешне не так очевиден. Несмотря на энтропию во всех областях нашей жизни, в том числе и здоровья, мы всегда можем радоваться тому, что наш реально существующий духовный человек ежедневно возрастает и обновляется.
• И душа, и дух – это олицетворение. Ясно, что слова “душа”, “душевный”, употребляются в отношении человека плоти, “перстного”, тогда как слово “дух” относится к нашему внутреннему человеку, Иисусу Христу. Нам сказано, чтобы мы отвергли себя (Лк.9:23). Мы не можем погубить нашего перстного человека, но наша истинная духовность в состоянии отвергнуть его так, как будто мы его совсем не знаем.
• Нам надо “отложить прежний образ ветхого человека” (Еф.4:22), “совлекшись ветхого человека” (Кол.3:9). Отложили ли мы его, совлекли его, или все же нет? Пред Богом, в Его глазах, мы отложили его и совлекли в сотворенном новом человеке, тогда как ветхий наш человек был погребен в водах крещения. Хотя, конечно, мы еще находимся в плоти, и нашему ветхому человеку еще предстоит совлечься. Но то, что началось при крещении, должно продолжаться и дальше – умерщвление нашего ветхого человека, и наше воскресение к новой жизни – непрекращающийся процесс. Евангелие учит нас стремиться раз и навсегда (при крещении) отложить нечестие и мирские похоти, дабы нам жить благочестиво (Тит.2:12). Уж если мы совлеклись от всего этого при крещении, то должны и жить без оных.
• Все мы знаем о своих жутких колебаниях между духом и плотью. Однако Писания изобилуют местами, в которых говорится, что пред Богом, в глазах Его, мы либо целиком в грехе, либо целиком в праведности. Мы – источники сладкой воды, просто не могущие приносить горькую воду. Либо мы добрые плоды с доброго дерева, либо с худого. Пред Богом мы не смесь того и другого. И это происходит не потому, что мы в течение дня либо грешим, либо поступаем праведно, а потому что мы во Христе облечены Его праведностью. Так Самсон пред Богом всегда был Назореем (Суд.13:7), хотя, как мы все прекрасно все знаем, он частенько нарушал обет назорейства, например, прикасаясь к мертвому телу или же обрезая волосы. Наша же трудность состоит в том, что нам нужно смотреть на своих братьев, как на пребывающих “во Христе”, ибо смотреть на них как на живущих то по плоти, то по духу, и при этом не обвинять их, невозможно.
• В 1Кор.2:14,15 говорится о том, что душевный человек не способен принимать духовные вещи, тогда как духовный легко постигает их. Но прочитайте 1Кор.2:11: “Ибо кто из человеков знает, что в человеке (душевном), кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божьего никто (из духовных) не знает, кроме Духа Божия”. Здесь внутренний человек ассоциируется или с духом человеческим, или же с Духом Бога. Павел говорит, что в каждом из нас есть два “духа”, или два образа мышления, олицетворенные им, как два “человека”. Между ними нет ничего общего; они не знают друг друга. И это в точности объясняет наши чувства по отношению к нашей “душевной” стороне. “Не могу понять, как я мог сделать такое?!” Все мы иногда оплакиваем самих себя, как Павел: “Ибо не понимаю, что делаю (как грешу)” (Римл.7:15). Именно из-за этого непонимания плоти и духа, Павел говорит, что чистая совесть не обязательно служит оправданием человеку (1Кор.4:4) – духовный человек не может полностью знать душевного. Само существование этого непонимания в разделении между душевным и духовным является для нас заверением в том, что в нас все же есть духовный человек, а значит, мы на правильном пути. Раскол в братстве – дело плоти, ибо означает, что духовный человек, сущий в брате, не видит или не понимает такого же духовного в другом. Он видит в другом только плотское – так дух и плоть вступают в противоречие друг с другом. Примерно также у нас иногда возникает неприязнь к тем, кто от мира сего, в которых духовности нет и в помине, которые не испытали духовного возрождения крещения. Заметьте, Павел говорит о духовном человеке (1Кор.2:15), как о действительно существующей и преобладающей личности в верующем, даже, несмотря на присутствие в нем и плотского. В Римл.7:25 Павел под “собой” имеет в виду своего духовного человека, а потому, когда он грешит, то грешит не его настоящее “я” (Римл.7:17).
• В Послании Иуды 19 говорится о том же: “Это – люди, отделяющие себя (от единства веры), душевные, не имеющие духа”. Мы все, по своей природе, душевные, но если мы во Христе, то значит, мы имеем в себе и духовное.
• Все это помогает нам лучше понимать, почему искушения Христовы описаны так, а не иначе. Мы знаем, что Иисус имел то же греховное начало, что и в нас, в Нем был тот же “диавол” – перстный человек. Но мы также знаем, что Он полностью отделил Себя от него. А потому возможный единственный способ описать этого “диавола”, сущего в Иисусе, было поместить это олицетворение вне Его, как нечто, совершенно Ему чуждое. Только через понимание олицетворения двух противоположностей – плоти и духа, мы можем по-настоящему понять внутреннюю борьбу Христа с искушениями, хотя они описаны образно, как внешние. В Гал.5:17 говорится о плоти и духе, как о вещах, совершенно противоположных друг другу. Появление диавола в искушении Христа говорит о многом. Он был веден Духом в пустыню для искушения от плоти / диавола (Мф.4:1). Полагаю, что под “духом” здесь подразумевается Его духовность . Некоторые считают, что этим “духом” был Ангел. Но поскольку для этого нет достаточно прочных оснований, то “духовность” Христа здесь подходит больше. Из Мф.4:1 и Мк.1:12, где говорится о “ведении” Иисуса в пустыню, трудно вывести заключение об Ангеле. Идея об искушении от плоти / диавола и духа еще раз встречается в Мф.26:41: “Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна”. Определенно, Господь предупреждает здесь Своих учеников о том, что они сейчас находятся в том же положении, в каком был и Он при искушении в пустыне. И в этом случае, довольно ясно, что под “духом” понимается их духовность, а не Ангел.
• Возможно, что по этой причине Пс.21:18 говорит об Иисусе так, как будто Он смотрит на Свое страдающее тело со стороны: “Можно было бы перечесть все кости мои, а они смотрят и делают из меня зрелище”. Вполне понятно, что на кресте наш Господь полностью отделил Себя от плотского мышления, перстного человека и самой грешной плоти Его тела.
• Понимание присутствия в нас двух “человеков”, помогает объяснить противоречия нашей собственной природы. Например, мы не можем быть праведными, – похоже, мы вообще не способны что-то сделать так, как надо (Гал.5:17). Однако во Христе мы не можем грешить (1Ин.3:9). И это должно означать, что Бог почитает нас так, как будто мы – безгрешный Христос. Наш естественный человек, диавол, – олицетворение греха. Его нельзя исправить, его можно уничтожить лишь смертью. “Ибо возмездие за грех смерть” (Римл.6:23). Как кажется, здесь не говорится о том, что мы умираем за каждый свой грех (в любом случае вы можете умереть только за один грех, ибо у нас только одна жизнь); здесь просто говорится о том, что конец естественного человека, “греха”, диавола в нас, – смерть. А поэтому, мы должны связать себя с человеком Иисусом Христом, как в крещении, так и в последующей жизни, чтобы олицетворение Христа в нас, в явление Его, было облечено в более славное тело. Ни в коем случае все это не должно приниматься за “бессмертную душу”, переживающую смерть – такие ужасы, искажающие истину, находятся вне Писаний.
Смена господ
Об этих двух человеках в нас в Римл.6 говорится, как о рабах. Христос становится нашим новым Господином, искупив нас от рабства греха, “диавола”. После крещения грех больше не имеет над нами власти. Греческое слово “власть” – “куриос” – обыкновенно переводится, как “господин”, “господь”. Крещением мы признаем своим Господом (нашим “куриос”) – Иисуса. Теперь Он имеет над нами власть, а не диавол. А потому признание Иисуса Господином (Римл.10:10-13), не соответствует простому: “Я верую в Иисуса”, – ибо означает, что мы в действительности отказались от ветхого господина греха, принимая Господа Иисуса за Господина нашего настоящего, внутреннего “я”. “Грех царствовал к смерти” (Римл.5:21), подразумевает, что до крещения нашим состоянием была “смерть”. Теперь мы во Христе, а значит и в “жизни вечной”, противоположности вечной смерти, которая была мздой за грех того, кто нами когда-то владел. Мы получаем, в некотором смысле, постоянно мзду за грех, смерть – “грех… причиняет мне смерть” (Римл.7:13). Теперь, во власти нового Господина, мы также постоянно получаем жизнь вечную. Точно так, как мы не получили настоящей мзды – смерти, будучи под грехом, так мы не получаем настоящей жизни вечной, следствия следования за Христом. К тому же наш образ жизни “во Христе” сам является лучшим доказательством того, что мы на правильном пути. Невозможно служить двум господам (Лк.16:30). А потому нам надо признать, что в любой момент мы либо во Христе, либо в диаволе. Мы должны точно знать во Христе ли мы, настоящие ли Христадельфиане в глазах Божиих, или же мы только выставляем себя тем, чем должны быть (2Кор.13:5).
Пример Павла
Павел – хороший пример того, как мы должны сознавать в себе присутствие этих двух человек. В Послании Коринфянам он с чуткостью сознавал опасность грешника, оправдывающего самого себя, поскольку он нуждался в этом оправдании. Чтобы разрешить эту проблему, он говорит (Духом) о себе, как о двух совершенно разных людях: об одном, как о плотском, и о другом – как о духовном. Во 2Кор.11 тут и там он говорит о себе, как о “неразумном”. Частое использование Павлом слова “неразумный”, обращает наше внимание к Притчам, где “неразумный”, или “глупец” – человек плоти. В Еккл.10:2 говорится, что сердце его – “на левую” сторону, которая, как мы уже видели, сторона плотяного человека. Есть много мест, которые, очевидно, противоречат 2Кор.11,12, а потому становится ясно, что Павел сначала говорит “во плоти”, а затем переходит к своему духовному “я”. Так он называет себя неразумным (12:11), настаивая на этом (11:16; 12:6). Он говорит, что не будет хвалиться, и тут же хвалится. Он приравнивает себя к высшим апостолам, и на одном дыхании заявляет, что он ничто (12:11). Его хвастовство было “не в Господе”, т.е. говорил не человек Христос Иисус, сущий в нем, а глупец, человек неразумный, плотской (11:17). Лучший пример отделения плоти от духа в мыслях Павла, показан в 12:2: “Знаю человека во Христе, (слышавший неизреченные откровения)… Таким [человеком] могу хвалиться; собою же не похвалюсь”. Но 12:7 ясно определяет этого “человека”, как Павла: “И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть… чтобы я не превозносился”. “Человек во Христе”, о котором говорит Павел, был его внутренний духовный человек, бывший “во Христе”. Интересно отметить, что здесь Павел определяет “себя”, как простого человека, в то время как в Римл.7:25 он говорит о “себе”, как о духовном. Суть в том, что в разное время мы воспринимаем свое “я” двояко: то, как перстное (земное), то, как духовное. Во 2Кор.11,12 Павел сознательно причисляет себя к простому человеку, чтобы “похвалиться” коринфянам. Возможно, то откровение, полученное Павлом, было подтверждением того, что он действительно послан проповедовать язычникам. Это было “третьим небом” благовестия. Восхищение тем, что Евангелие должно распространиться по всему миру, мысленно превозносило Павла, а потому он и нуждался в жале, чтобы спуститься с небес на землю. Хотя, как кажется, мы больше привыкли в недоумении пожимать плечами, при словах о нашем призвании благовествовать язычникам, дабы привести их в заповеданное общение с Богом (“небо и земля” часто упоминаются в этом смысле).