Из уст Палестинского еврея исходили слова Всемогущего Бога, говорившего с акцентом обыкновенного Галилеянина. Нам известно об этом из случая, произошедшего с Петром, когда его узнали, как ученика Господа, по его наречию (Мф 26,73; Мк 14,70). Арамейский диалект, на котором говорили в Галилее, вызывал немало колких шуток в Иерусалимских кругах. В Мишне (Erubin 53b) есть история, в которой высмеивается то, как Галилеяне произносили слова, которые начинаются с придыхания. В ней рассказывает о том, как над Галилеянином, покупавшим что-то на Иерусалимском рынке, издевается продавец: “Ты, глупый Галилеянин, тебе нужно что-то на чем ездят (хамайр - осел), или что-то, что пьют (хамар - вино), или что-то, во что одеться (амар - шерсть), или же что-то, что приносится в жертву (иммар - агнец)?” Так что и в этом случае Бог избрал презренное, уничиженное и ничего не значащее среди людей, сделав так, чтобы Его Сын говорил на самом презренном в Его экклесии наречии. По этому поводу интересно обратить внимание на дискуссию, вокруг Мк 5,41, где записаны слова Господа, произнесенные Им на арамейском языке, которые в древних рукописях записаны, как “талифа кум”, а в более поздних изменены на более благозвучное, “талифа куми”. Слово “кум” звучало более резко для Галилейского уха, потому что нарушало грамматику языка, по которой повелительный глагол мужского рода соединялся с существительным женского рода. Так что Господь, вероятней всего, говорил так, как говорил обыкновенный Галилеянин, пренебрегая грамматическими правилами. Так же, как зачастую говорим и мы. Например, гораздо чаще можно услышать, вместо правильного, “звонит”, “звонит”. Если это действительно так, то нам представляется еще одна человеческая сторона нашего Господа, ибо тогда, в Его естестве, в Его самом обыкновенном человеческом естестве, таким образом был явлен, так привлекавший к нему людей, Бог.

Большинство набожных евреев, живших в 1-м столетии, учились молиться Богу небес не на арамейском, а на еврейском языке. Иисус же, даже на кресте, молился Своему Отцу не на еврейском, “Или, Или, лема азабтани”, а на арамейском, “Элои! Элои! ламма савахфани”. Так же и часто используемое Им слово “Авва”, было не еврейским, а арамейским обращением к Богу. Так что, судя по всему, если представить себе Иисуса в 21-м веке, то Он, скорее всего, вместо “Отче”, говорил бы “Отец”, при этом читая не синодальный, а тем более и не церковнославянский, а какой-нибудь из современных переводов Библии. К Богу Он обращался не на еврейском языке, хотя, бесспорно, и мог, а на арамейском. И в этом существовало огромное несоответствие с существующим в то время религиозным порядком Иудеев, когда молитву творили три раза в день и, преимущественно, на еврейском языке. Иисус же молитве уделил иной статус, отличный от литургии, превратив ее в неотъемлемую часть повседневной жизни с Богом верующего. Так Петр молился в полдень (Деян 10,9), а Павел так и вообще, призывает молиться постоянно (Рим 12,12; Кол 4,2), что коренным образом меняет представление о молитве, совершаемой три раза, в точно определенное для того время дня. Еще одно доказательство того, что Иисус молился на арамейском можно найти, сравнив две записи молитвы Господа. Так у Матфея написано, “и прости нам долги наши”, тогда как у Луки говорится о грехах, ибо арамейское слово “хобха” одновременно означает как “грех”, так и “долг”. А потому можно прийти к выводу, что Иисус учил Своих учеников молиться не на еврейском и не на греческом, а на своем родном, арамейском языке. К тому же Господня молитва имеет много общего с “Каддиш”, древней арамейской молитвой, в которой встречаются такие слова: “Да превозносится и святится его великое имя... да приидет власть царства его... быстрее и скорее”.

Нет никаких сомнений в том, что Иисус говорил слова Божии, а это значит, что все, сказанное Им, нужно толковать на самом, по возможности, глубоком уровне, даже, несмотря на их ясность. То, что было сказано Иисусом было вновь переведено на арамейский, на язык Его времени(1). И этот перевод обнаружил удивительное открытие - все, сказанное Иисусом, было облечено в поэтическую форму, примерно так же, как были написаны многие ветхозаветные пророчества. Так, например, Лк 7,22, содержащее шесть словосочетаний, было зарифмовано в три строки. Повеление, данное в Мф 10,8, также зарифмовано как на арамейском, так и на греческом (как и в синодальном переводе). Господня молитва является стихотворением, написанным по две строчки. В заключительном аккорде притчи Господа о прощении (Лк 15,7), где говорится о радости на небесах об одном кающемся грешнике, используется аллитерация, т.е. употребляются слова похожие по звучанию. Здесь Господь употребляет три слова, с одной, общей для всех особенностью, со придыхательным звуком “х”: радость - хедва, одни - хада, грешник - хатейя. Стоит заметить, что копаясь в грамматике, я обнаружил, что слова Иисуса, записанные в нашем Евангелии, на самом деле являются подлинными, а не приблизительным обобщением сказанного Им, как о том часто можно услышать сегодня от современных теологов. Так что наше понимание богодухновения позволяет нам и тут быть уверенными, что мы слышим живой голос Иисуса. Ну, а если записанные слова Его является истинными, тогда мы можем постараться представить себе, каким тоном они были сказаны, а представив себе это, мысленно заглянуть и увидеть еще некоторые отличительные особенности Сына Человеческого. Одна эта мысль, что через многие века я могу слышать то, что на самом деле было сказано Христом, ужасно вдохновляет и будоражит мое воображение. То, как учил Господь, являет, что Ему было очень хорошо известно, что его учение предназначалось неграмотному большинству Его слушателей, которые, следуя за Ним, должны были хранить Его слова в своей памяти. А для того, чтобы сказанное Им легче запоминалось, Господь и говорил так, что Его слова сами оседали в памяти как полуграмотных Его слушателей в 1-м столетии, так и компьютеризированного читателя 21- века. И в этом также виден Его удивительный ум и Его удивительное отношение к Своим слушателям, из чего и нам можно, и нужно, извлечь полезные наставления. И все же на деле, похоже, что Он очень тщательно заранее обдумывал все, о чем в последствии говорил. Очень может быть, что подготовке к служению, Он посвятил все прожитые до этого 30 лет. Не думаю, что все, сказанное Им, было сплошной импровизаций, всплеском мудрости, или же что с Его уст слетали слова, буквально исходящие непосредственно от Его Отца. Конечно, слова Иисуса были словами Божиими, но... заранее приготовленными. Таким образом Он оставил ни с чем несравнимый пример для любого наставника в Своей церкви. Иисус говорил по сердцу Своего народа. Он редко вслух употреблял такие слова, как “грех”. В синоптических Евангелиях Он употребляет слово “a;marti/a” (грех) только 8 раз (для сравнения, Павел в своих Посланиях употребляет его 64 раза). Иисус не излагал предмет богословия, никогда не говоря об отвлеченных понятиях. Нет! Он рассказывал о плохих плодах, о потерянных овцах и монетах, о не очень хороших сыновьях... ибо Его благовестие предназначалось для необразованных людей, мысливших не абстрактными представлениями и видимыми ими образами.

То, что слова Господа стали плотью в Его жизни видно на примере того, как Он молился. Он говорил, что Его людям следует молиться, говоря, “да будет воля Твоя”, как и Сам Он точно так же молился в Гефсимании о Своем распятии (Мф 26,39). Так же и тут же Он учил Своих учеников молиться, чтобы не впасть в искушение (Лк 22,46). Он советовал молиться следуя Его примеру, так же, как молился и Он. И в этом их вдохновлял Его собственный пример. Кстати, хотелось бы знать, была ли мольба Господа в то время пронести чашу мимо Него (Мк 14,35), мольбой не ввести Его в искушение, обязанной Его минутному сомнению о том, что Он, в самый последний момент под ношей креста, может духовно преткнуться? И это является изумительным примером образа жизни в молитве для любого настоящего верующего.

Главная суть Евангелия и Посланий Иоанна состоит в том, что “Слово”, которые было в начале, слово Евангелия, слово благовестия, по которому в первую очередь было сотворено всё и вся, то же самое Слово стало плотью в Иисусе, а потому так же может создавать новое творение в душе любого, в ком оно обитает. Именно по этой причине Иоанн так много внимания уделяет чудесам, соделанным по слову Господа Иисуса. Даже Иосиф Флавий упоминает об этой особенности служения Господа: “Все, что Он (Иисус) делал, Он делал благодаря невидимой силе по Своему слову и повелению”(2).

Примечания

(1) C.F. Burney, The Poetry of Our Lord (Oxford: O.U.P., 1925).

(2) Эти слова, которые не содержатся во многих изданиях, взяты из древнего перевода на русский язык “Иудейской войны”. Я обнаружил их у T.F. Glasson, Moses In The Fourth Gospel (London: SCM, 1963) p. 32.