Мир не может испытывать себя
В Библии достаточно сказано, и особенно в Притчах, о том, что окружающий нас мир не может испытывать самого себя точно так же, как не может делать этого и уверовавший на короткий срок и потом отпавший на путь смерти. Смысл в том, что если мы не можем, или не хотим испытывать самих себя, то мы находимся на гибельном пути. “Если бы ты захотел постигнуть стезю жизни ее (плоти, плотские, ибо она всегда уводит куда-то, выдавая чего-нибудь “новенькое”, а потому и противится испытанию себя) то пути ее непостоянны, и ты не узнаешь их” (Пр.5:6). Подразумевается, если вы стоите на плотском пути, то вы не захотите копаться в себе, в то время как те, кто на пути жизни обдумывают стезю для ноги своей (4:26). И это доказано много раз в жизни слабых в вере братьев – жизнь всегда преподносит новые трудности. Ее пути непостоянны. И ее быстротечности не хватает времени на испытание самого себя. А это ведет к глубочайшему духовному падению. Путь слабого верующего сам по себе не дает испытать себя. “Есть пути, которые кажутся человеку прямыми; но конец их – путь к смерти” (Пр.14:12). “Все пути человека чисты в его глазах” (16:2). Надо отметить, что здесь вовсе не говорится, что испытание самого себя невозможно – говорится, что это невозможно для того, кто находится на пути смерти. Нежелание знать, на каком мы пути, уже ведет нас к смерти: “Нерадящий о путях своих погибнет” (19:16). Важность данной нам жизни и то, как мы ее тратим, наш ежедневный выбор пути, сам образ мыслей в свете вечности, легко опускаются. “Путь глупого прямой в его глазах” (12:15). “Путь же беззаконных – как тьма” (4:19).
С другой стороны, глубокое испытание самого себя это часть пути в Царство, это – характерная черта каждого доброго верующего: “Мудрость разумного – знание пути своего” (14:8); “благоразумный же внимателен к путям своим” (14:15); “Путь праведных – уклонение от зла” (16:17); “Человек нечестивый дерзок лицом своим, а праведный держит прямо путь свой” (21:29). Последнее предполагает ожесточение, бесстыдство, возникающее из-за отказа прямо смотреть на свою духовность и свое взаимоотношение с Богом. Очень легко скользить по христадельфианской жизни не задумываясь ни о чем подобном. Мы живем в мире, в котором убаюкивается чувство собственной греховности, в мире непостоянном, в мире, который осмеливается думать о завтрашнем дне, в мире без какой-либо ответственности, без всякого страха пред Богом и Его судом, который состоится пред их собственными глазами. Неизбежно этот дух влияет и на нас. А потому испытание самих себя, это именно то, что нам так необходимо в эти последние дни. Настоящее испытание, истинное смирение, верное знание, куда мы идем, и понимание невозможности идти двумя путями. Еще и еще раз в пророчестве на горе Елеонской говорится о важности испытания самих себя, чтобы преодолеть духовную трясину последних дней (Мк.13:5,9,23,33,35-37!). Подразумевается, что наш мир на краю своего конца и настроен против глубокого познания самого себя и неспособен делать этого, что и было уже показано нами. Предупреждения Господа говорят о том, что в последние дни это будет проявляться в мире более отчетливо и верные должны по-настоящему бодрствовать, дабы это не коснулось их всерьез.
Важность испытания себя
Мы видели, что неспособность к испытанию самого себя присуща плотским, тем, кто находятся на пути погибели. Однако подобный отличительный знак должен быть присущ и находящимся на пути жизни. Только двоедушный не знает, есть ли в нем Христос; испытанный знает наверняка, что в нем пребывает Христос (2Кор.13:5). Одна эта мысль ведет нас в необозримые дали. Не позволяйте логике Павла ускользнуть от вас. Священники, в нечистоте евшие святыни (символы?), истреблялись от лица Божия (Лев.23:3,7). Подобно и запрещение чего-либо квасного (плотского) на Пасху, было повторено 10 раз в Исх.12:8-20. Ни одному другому постановлению о праздновании Пасхи не уделяется столько места и времени. Наказанием за нахождение квасного на Пасху было истребление виновного от лица собрания. Все это цитируется в 1Кор.5, и напрямую относится к нашим вечерям. Без испытания самих себя, без очищения, мы также будем истреблены. А потому необходимость испытания самих себя очевидна. Здесь нет обязательной связи с часто упоминаемой в Ветхом Завете чашей Господней. Эта связь появляется лишь тогда, когда мы едим хлеб и пьем из чаши в осуждение себе. Если же достойно (каждый раз мы принимаем символы или достойно, или же нет!), то получаем благословение и прощение во Христе. Эта особенность была построена на образности хлебопреломления для того, чтобы мы осознали важность этого действа, чтобы привести нас к серьезному, настоящему испытанию самих себя. Мы судим самих себя, мы заранее ощущаем конечное осуждение. Если мы не делаем этого, то мы становимся виновными в Крови Господней (1Кор.11:27) – прозрачный намек на виновность толпы иудеев, кричавшей, что кровь Его будет на них. Не различая Его, мы становимся такими же, как и они.
Трудности в испытание себя
Из вышесказанного вполне очевидна важность испытания самих себя. Но это не так легко сделать, ибо нечестива сама наша природа, – мы не можем видеть себя в истинном свете. Человеческое сердце настолько лукаво, что мы не можем даже знать насколько (Иер.17:9). Мы склонны думать о себе лучше, чем мы есть на самом деле (Пр.14:12; 16:2). Нам нужно всегда помнить, что наше испытание самих себя не может быть выполнено на все 100%. Давид понимал это, когда молился о прощении “тайных” своих, зная, что никто не способен “усмотреть погрешности свои” (Пс.18:13). Подобно и Павел чувствовал, что он ничего не имеет против самого себя в совести своей, но он так же знал, что это его совсем не оправдывает (1Кор.4:4). И, однако, в Евр.9:7-14 он говорит о нашей возможности прихода к Богу с чистой и совершенной совестью. Основа такого вывода лежит в первосвященнике, предстоявшим пред Богом в Святом Святых, испытавшим первоначально самого себя и принесшего за себя жертву за грех для очищения. Очищение от всех своих грехов было ему крайне необходимо в этот момент, и он понимал это. А потому, возможно, он ощущал мучение от сознания, что он более грешен, нежели он знает, а значит, ему надо было искренне верить, что кровь его жертвоприношения покроет все его грехи, как осознанные, так и нет. Его вход в Святое с очищенными своими грехами и совестью является образом для нашего приближения к Богу в молитве и служении с совестью более очищенной, ибо она очищается Кровию Христовой(1). Именно в этом случае испытание самого себя может явить чистую совесть так, что мы будем уверенны в этом. Мы можем сознавать, что кое-что из нашей духовности осталось за кадром, пропущено нами или же недопонято, однако мы верим, что все, в отношении Крови Христовой, правильно и хорошо. “Каждый да испытывает свое дело, и тогда будет иметь похвалу только в себе” (Гал.6:4), говорит о том, что каждый из нас может испытывать радость чистой совести, несмотря на нашу неспособность познать самих себя на 100%.
Несмотря на наше естество, препятствующее нам испытывать самих себя, наша совесть вещь не последняя. Что-то может быть грехом для одного верующего, может казаться вполне приемлющим для совести другого (например, 1Кор.8:11). Наша совесть оправдывает нас, однако, испытание ее очень и очень сложно. В этом, поистине, самое сложное, что дал нам Бог в наших Христианских жизнях. Ему поистине угодны наши мучения при нашем испытании самих себя, зная, что мы никогда не сможем сделать этого на все 100%, но, также зная, что это ведет верующего к более глубокой и твердой вере, которая почитается за праведность во Христе.
Хлебопреломление
И, конечно, острейший вопрос, как нам нужно испытывать самих себя? Нужно ли уделять на это специально время каждый день? Или же нам нужно просто научиться постоянно взвешивать наши мысли и поступки? И тут все способы хороши – главное, как бы мы не испытывали самих себя, в любом случае, это должно делаться на совесть. Как и с молитвой, это не должно делаться только по наитию. У каждого из нас наступают такие минуты, когда мы хотим оглянуться назад. Хлебопреломление же, как кажется, и было задумано с той особой целью, заставить нас посмотреть на нашу духовную жизнь в испытании самих себя. Распятие рассматривалось нашим Господом, как осуждение этого мира (Ин.12:27-33). Пред крестом люди разделились на несколько групп: на уверовавшего воина, и тех, кто насмехался; на женщин, говоривших обычные для такого случая банальности, и которые в действительности прониклись состраданием; на безразличную толпу и чувствовавших важность происходящего; на насмехавшихся иудеев и раскаявшихся Иосифа и Никодима. Крест был в некотором смысле судилищем, а потому и существует такая тесная связь между испытанием самих себя и созерцанием креста. И это должно быть неотделимой частью наших вечерей воспоминания.
Часто говорится, и вполне резонно, что наше испытание самих себя не должно ограничиваться минутами перед символами хлеба и вина. Оно должно происходить ежедневно. И, однако, нам особо предписано испытывать себя перед хлебом и вином. Крест принес с собой откровение “помышления многих сердец” (Лк.2:35), и описание распятия подтверждает это. Люди, глядя на крест, в раскаянии били себя в грудь (Лк.23:48 ср. 18:13). То же самое должны испытывать и мы. Такой эффект должно производить в нас серьезное размышление над делом Господним. Можем ли мы действительно видеть Его мучение, Его кровавый пот, без всякого сочувствия? Пассивное отношение здесь просто невозможно. Есть в этом нечто действенное, нечто почти мистическое. Испытание самих себя происходит вместе с “различением” Тела Господня, размышлением над Ним – как будто размышление над Его Телом на кресте неизбежно приводит к испытанию себя, и наоборот (1Кор.11:28,29). Мы должны рассуждать о Теле Господнем и испытывать самих себя (одно и то же греческое слово).
Задумайтесь об общности следующего. “Обдумай стезю для ноги твоей, и все пути твои да будут тверды” (Пр.4:26). “Ибо пред очами (Ангелами) Господа все пути человека, и Он измеряет все стези его” (Пр.5:21). “Всякий путь человека прям в глазах его; но Господь взвешивает сердца” (Пр.21:2). “Пути ее непостоянны, и ты не узнаешь их” (Пр.5:6). Можно с уверенностью сказать, что нас учат испытывать наши жизненные пути и быть уверенными, что они верны, потому что Бог испытывает их. Наше испытание себя должно быть только зеркальным отражением Его испытания. В этом случае дух человека – светильник Господень, испытывающий все глубины человеческой жизни (Пр.20:27). Т.е. здесь существует связь между человеческим испытанием своей совести и испытанием Господним. А потому есть что-то невероятно обоюдное в настоящем испытании себя – отображение испытания Самого Господа. Как Израиль искушал (= испытывал) Бога в пустыне, так и Он в то же самое время испытывал его (Пс.94:9 ср. 80:8). Как приносящий жертву разделял ее на части и полагал на жертвенник пред Яхве, так и мы должны предоставлять тела наши в жертву живую (Евр.4:12,13; Римл.12:1). Но это Господь Иисус, как Слово Божие, Кто разделяет, различает и предоставляет нас Богу (Евр.4:12-15 и контекст). Наше испытание самих себя, наше разделение себя открыто пред Господом Богом, и открыто обоюдными усилиями вместе с нашим Первосвященником. Пророк Иеремия умолял Израиль испытать себя (Плач 3:40), зная, что Бог испытывает их (Иер.9:7; 11:20; 17:10). Поэтому Давид, прежде испытав сам себя, только потом просил Бога испытать его (Пс.25:2; 138:23). Притчи учат нас тому же, “обдумывать” и “взвешивать” свои пути, как и Бог “взвешивает” их (Пр.4:26 ср. 5:21; 21:2).
Самоосуждение
1Кор.11:28-31 также наставляет нас, если мы испытываем (судим) сейчас себя сами, Бог не будет судить нас в судный день. Логика железная. Если мы провозглашаем себя невиновными, мы тем самым осуждаем сами себя (Тит.3:11). Если мы судим себя сейчас, в конце мы не будем судимы. Именно поэтому одно и то же греческое слово “испытывает” переведено в ст.19, как “искусные” (“изберете” – 1Кор.16:3; “чем должны быть” – 2Кор.13:7; “достойным” – 2Тим.2:15). Осуждая сами себя, мы становимся искусными, избранными, достойными – т.е. тем, чем должны быть. Наше испытание самих себя должно приводить нас к чувству своей недостойности в глазах Божиих. А потому проводится параллель между нашим осуждением себя на наших вечерях и конечным судом, на котором по справедливости мы будем осуждены, но спасены благодаря милости Божией. Если мы не достигаем этого уровня самопознания ныне, нам оно будет явлено на суде. И это заставляет со всей серьезностью понимать жизненную важность испытания самого себя. Или мы будем делать это по-настоящему, с пониманием своего осуждения, или же, если пренебрежем этим, будем осуждены. Но с нашей духовностью и с полным принятием этой логики, все равно тяжело применить все это на практике. Суд состоится только для нашей пользы, не для Господней. Тогда неразумные девы осознают, что у них недостает масла / духовности для своих светильников, мудрые же знали об этом (Мф.25:13). Об этом так легко писать и говорить, хотя на деле очень тяжело по-настоящему испытывать себя, осознавая при этом всем своим существом, свое осуждение. Нам надо сейчас сказать: “Мы рабы ничего нестоящие” (Лк.17:10), повторяя те же самые слова, которые скажет Господь отверженным на судном дне (Мф.25:30). Если мы во всей полноте достигнем успеха в этом, то мы достигнем также настоящего смирения и терпимости в отношениях друг с другом, качества, которые как кажется, исчезают из нашего сообщества. В преддверии судного дня нам нужно испытывать самих себя, особенно при хлебопреломлении (1Кор.11:28). То же самое слово встречается в 1Кор.3:13, где суд сравнивается с огнем, испытывающим нас.
Мы “испытываем” свои сердца точно так же, как и Бог испытывает их (1Фес.2:4). Суд уже идет, прямо сейчас Бог испытывает и судит наши пути и побуждения (Иов 7:18; Пс.10:4; 16:3; 25:2; 138:23). Если мы гармонично связаны с Ним, мы увидим свое заслуженное осуждение, а также еще более значимое и глубокое – праведность и добродетель во Христе Иисусе облеченные на нас, а значит, и определенность нашего будущего спасения. Именно поэтому поедание плоти и питие из чаши являются символами не только спасения, но и осуждения (Ис.49:26; Откр.16:6). Господь и то и другое положил в служение вечери воспоминания – испытание самих себя, самоосуждение и надежду на спасение. Парадоксально чувствовать свою никчемность и недостойность, и одновременно с полной определенностью знать о своем спасении. Такие чувства испытывает каждый по-настоящему верующий.
Примечания:
(1) Настоящее наше приближение к Богу в молитве и в служении сравнимо с благоговейным входом первосвященника в Святое Святых.