Для всех, читающих Библию, знакомо ощущение, когда во время молитвы, во время посещения собраний, слабый огонек веры начинает тускнеть, а чувство естественной набожности начинает куда-то испаряться. И не найти видимых причин в духовной жизни, почему происходит это, – просто это происходит. Думаю, что каждый из вас согласится со мной, что это происходит с нами без всяких на то оснований. Каждому, читающему Библию, как в знойной Африке, так и в заснеженных просторах России, как в небольшом Индийском собрании, так и в огромных экклесиях южной Австралии знакомо это чувство. Мы слышим слова, прочитываем главы, и ничто из прочитанного не трогает нас, никто не может расшевелить нас. И это оцепенение на самом деле намного глубже и шире захватывает нас, чем мы себе это представляем. Недавно мне попалась на глаза статья, где приводились результаты интервью о том, что людям запомнилось из воскресной проповеди после посещения англиканской церкви. Результаты – потрясающие. На вопрос же о том, помнят ли они что-нибудь из проповеди услышанной неделю назад, месяц или вообще что-нибудь из любой проповеди, слышанной в прошлом, не было дано ни одного ответа. И тут христадельфианам далеко до самодовольства. Люди из окружающего нас мира ничего не помнят из проповедей и не живут согласно им. Ну, а мы, со всем нашим богатым христадельфианским багажом, мы то намного лучше их? Мне кажется, что именно в этом кроется ограниченность всех статей и всех проповедей. Мы просто не помним их и уж точно очень редко следуем советам, даваемым в них. И не стоит думать, что наша забывчивость является уж очень большим грехом. Просто мы так устроены. И все же, несмотря на наше естество, нам требуется серьезная встряска. Благодарение Богу – такая встряска существует в природе.
Глас креста
Кровь Христова обращается к нам со словами нового завета, говоря лучше, чем когда-то вопила кровь Авеля (Евр.12:24 ср. Быт.4:10). Это, примерно так же, как было тогда, когда глас Яхве был слышан с опрыснутой кровью “крышки, которая над ковчегом завета” (Числ.7:89). Обратите внимание на то, как престол суда ассоциируется с кровью очищения в 2Цар.6:2 и Ис.37:16 – так, как будто мы предвкушаем наш суд, в зависимости от того, как мы ответили на пролитие Господом Своей крови за нас. В Откр.19:13 приводится связь между Христом, Словом Божиим и Его одеждой, обагренной Его жертвенной кровью. Его кровь – это Его слово. В Евр.12:25-29 продолжается сравнение голоса крови Господней с голосом Божиим, который поколебал землю при установлении ветхого завета, наводя ужас на Моисея и весь народ (Исх.18:18; церковнославянский). Кровь Господня способна потрясти, поколебать буквально все, кроме надежды на Царство. В нем слышится глас праведности Божией (Римл.3:25,26). В 1Кор.1:18 говорится о “слове креста”, о слове равном кресту, которое благовествует само о себе, слово которое мы слышим. Павел возвещал коринфянам “свидетельство Божие”, т.е. “Иисуса Христа и притом распятого” (1Кор.2:1,2). Это благовестие было “в явлении духа и силы”, премудрости Божией, Христа распятого (1Кор.1:17,23,24; 2:4,5). Крест Христов – равносильно благовестию креста Христова (1:17). Сам крест является свидетельством Божиим. Именно поэтому Павел утверждает, что сила креста не может быть определена простыми человеческими словами, ибо в ней на самом деле заключена такая сила, что нам даже не стоит подыскивать какие-либо человеческие слова и сравнения для описания ее. Перед лицом надвигавшейся смерти наш Спаситель во всем, что бы Он ни говорил, подразумевал то, что Он приходил в этот мир только за тем, чтобы свидетельствовать об Истине (Ин.18:37 ср. 12:27, где причиной Его пришествия является крест Его). А потому смерть Его стала свидетельством о превосходящей все истине Божией. “Дела, которые Отец дал Мне совершить… свидетельствуют” (Ин.5:36). И это “совершилось” в смерти Его на кресте – тогда полностью “совершилось” свидетельство о Нем. Когда Он был вознесен на кресте, взирающие на Него иудеи, осознали, что Его слова поистине были словами Божиими. На кресте они видели это слово, говорившее им во Христе, видели квинтэссенцию всего того, что было сказано Господом за время Его служения (Ин.8:28). Видевший крест, и истекавшие воду и кровь Иоанн, пытается выразить человеческим языком свои мысли: “И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину” (Ин.19:35). Годами позже он говорит о себе (в связи с этим), как о том, “который свидетельствовал (прошедшее время!) слово Божие и свидетельство Иисуса Христа” (Откр.1:2). Также и раньше он писал о свидетельстве духа, воды и крови (1Ин.5:8). Похоже, всем этим Иоанн хочет сказать, что сама смерть Господа, которой он был свидетелем, была словом Божиим, свидетельствующим об Иисусе Христе. И так же, как он был свидетелем верным смерти крестной, таким он и останется, чтобы изложить показанное ему дальнейшее откровение в Апокалипсисе.
В Ин.6 Господь говорит о вере, ведущей в жизнь вечную, о тесной связи между верой в Него и верой в слово Его, между Его кровью и телом Его. Слово Христа – это Его тело и кровь Его, оно говорит нам “слово о кресте”. Манна небесная сравнивается со словом Христовым, но она также сравнивается и со смертью Его, ибо как манна давала жизнь, так и слово Его дает жизнь (ст.63). Манна сравнивается с плотью Его, которую Он отдает за жизнь мира (ст.51). Уже в этих словах просматривается заповеданное в будущем хлебопреломление (“хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя” = “едите: сие есть Тело Мое”). Поедание, принятие, поглощение Его манны, жертвы крестной – важная часть сегодняшней жизни нашей в предвкушении жизни вечной. Принятие в нашу жизнь духа жизни креста Его – просто необходимо для будущей вечности. И Он предвидел, что одним из путей, ведущим к жизни вечной, станет хлебопреломление, которое помогает нам жить, соединиться с крестом Господним.
Господь был словом, ставшим плотью, Бог, говоривший нам через пророков, также говорил и через Сына Своего (Евр.1:1,2), и в этом смысле, Его откровение, Его явление людям, продолжается. Иоанна распирало то чудо, что они видели и осязали руками своими “слово жизни”. Господь Иисус Христос был голосом, был самим Словом Божиим. Когда Иоанн пишет “о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам” (1Ин.1:3), он не имеет в виду, что он только передает слова, сказанные Господом. Он рассказывает людям о Человеке Христе Иисусе, о Человеке, Которого он знал лично – и, делая это, он тем самым возвещает им слово Божие. Ну, а если Сам Господь Иисус Христос был Словом Божиим, то ничего нет удивительного в том, что на кресте Он явил целиком всю Свою сущность гласа Божия, обращенного к нам. И это же слово, ставшее плотью, должно быть видимо и в нас. Нам нужно в самих себе нести свидетельство о жизни Христовой, о Его жизни вечной, которая живет в нас (1Ин.4:10,11). Господь Иисус Христос не свидетельствовал о слове Своем распространяя листовки и поучая катехизису – Он Сам Собой являл свидетельствованное Им слово. Я совсем не против написания книг, распространения литературы и публичных выступлений… однако, гораздо более ценным свидетельством людям является сама наша жизнь, свидетельствующая об источнике, проистекающем из нас, благодаря слову и жизни Христовой. Слово Божие, ставшее плотью, было видно и на примере Осии. Женитьба им на блуднице – было началом слова Господня к нему (Ос.1:2). Пример женитьбы Осии был словом Господа к Израилю. Слово стало плотью. Наш же Господь, как и в случае с Осией, также явил слово в плоти, хотя и на более совершенном уровне.
Крест и испытание себя
Когда человек начинает серьезно задумываться о кресте, он невольно приходит к самопознанию, к испытанию себя до самых что ни на есть мелочей. Некоторые места в Библии проливают свет на то, как крест приводит к испытанию себя.
• Держащий в своих руках чудного младенца Иисуса, Симеон разглядел в нем нечто потрясшее его до самых внутренностей, ибо он предвидел, как однажды Его душа будет поражена в распятии, “да откроются помышления многих сердец” (Лк.2:35). Помышления сердечные должны открываться в пронзенном Сыне Божием. Однако, вопрос, а кому открываться? Можно (уверенно) предположить – нам самим, хотя в Евангелии от Луки достаточно мест, где подчеркивается знание Иисусом человеческих сердец (5:22; 6:8; 9:47; 11:17; 24:38). Не может ли быть так, что Отец с Сыном через крест узнают человеческие сердечные помыслы? Не видят ли они через него настоящего тебя и настоящего меня? “Светильник Господень – дух человека, испытывающий все глубины сердца” (Пр.20:27). То, что рассказывает о нас Богу – наше испытание самих себя: все наши мысли во время встречи воспоминания, то, как мы вспоминаем распятого Спасителя, все это квинтэссенция нашего “я”. Если во время хлебопреломления мы думаем о вкусе вина, или о том, как и чем покрыт хлеб, то мы не знаем Его. Если мы в это время слушаем музыку, или мысленно критикуем только что прочитанное наставление, мы не знаем Его. Если, совершая наш маленький религиозный обряд хлебопреломления, мы чувствуем физический покой и безопасность, – мы просто не знаем и никогда не знали Его. Мы просто – маловеры. И об этом мы рассказываем Ему. Наше отношение ко всему происходящему, наш дух – светильник Господень, которым Он просвечивает нас насквозь. Наши мысли пред крестом открывают нас Тому, Кто умер на нем. Так и Иосиф (самый точный из всех прообразов Христа) познал своих братьев по чаше (Быт.44:5). Из 1Кор.11:31,32 можно предположить, что наше самоосуждение при хлебопреломлении является судом Господним: “Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы; будучи же судимы, наказываемся от Господа”. Мы ждем, что Павел скажет: “Будучи же судимы сами собой, наказываемся…”, – но он не говорит так. Наше осуждение самих себя – это откровение нас Господу, а потому основа для будущего нашего суда Им. Если мы, “испытывая себя”, не понимаем, что нам не видать Царства, как своих ушей, даже такое “испытание” явит в “полной красе” нас пред Господом нашим. В виду такой тесной взаимосвязи между хлебопреломлением и судом, похоже, церкви первого столетия практиковалось физическое наказание от Господа, приходившее в виде болезни, или смерти прямо во время хлебопреломления (1Кор.11:29,30). Таким образом, во время собраний экклесии, в частности, во время хлебопреломления, ранняя церковь признавала свои грехи и молилась за исцеление тех, которые понесли наказание за свои грехи (Иак.5:14-16).
• Лука пишет, что весь народ, видевший крест, бил себя в грудь (23:48). Единственный случай, когда человек в отчаянии бьет себя в грудь, описан тем Лукой и связан с глубочайшим покаянием пред Богом мытаря (18:13). Не говорит ли это о том, что “вид происходящего” убеждал людей в их греховности, заставляя бить себя в грудь? Однако вид креста ведет не только к убеждению своей безысходности, но и к вере (Ин.19:35).
• Серьезное размышление над делом Господним должно оказывать на нас тот же эффект. Можем ли мы по-настоящему видеть Его мучение и кровавый пот без всякого сочувствия и сострадания? При виде креста невозможно оставаться равнодушным, он сам понуждает, пробуждает глубинные помыслы. Потому что “Христос… умер за нечестивых”, потому что на кресте “Бог [доказал] Свою любовь к нам”, поэтому “любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам” (Римл.5:5,6,8). Как пораженная скала давала в пустыне воду, так и пораженный Христос дал пить нам “духовное питие”. Связь между пролитием крови Христовой и пролитием любви Божией в сердца наши происходит из-за понимания и осознания верующим Христовой жертвенности, которые вызывают в нем ответную любовь и духовность. Как на кресте была явлена любовь Божия, так она должна отражаться в сердцах всех тех, кто по-настоящему знает и верит в это.
• Крест стал видимым провозглашением имени Божия, открытом когда-то Моисею (Исх.34). А провозглашение имени Божия связано с признанием греха и покаянием в нем (3Цар.8:35,38,47,50).
• 1Кор.11:29 приглашает нас рассуждать о Теле Господнем на вечере воспоминания. То же самое слово встречается в ст.28, переведенное как испытывать. Плохо, что перевод завуалирует суть написанного. Нам нужно рассуждать / размышлять / испытывать Тело Господне точно так же, как самих себя(1). Странное сочетание. Рассуждение, глубокий разбор, анализ над Его Телом приводит нас к испытанию, к такому же глубокому анализу самих себя! И здесь лежит ответ на часто задаваемый вопрос: “Что нам нужно испытывать во время хлебопреломления? Наши собственные грехи, или же распятие с воскресением”? Если мы будем размышлять о втором, это размышление неизбежно приведет нас к первому.
• В Ис.6:1-4 описано видение высоко превознесенного на Своем престоле Господа в храме, колебание земли и храм наполняемый курением, колебание верхов врат (с намеком на то, что покров с них спал; 6:4). Обратите внимание на то, как Откр.15:5-8 строит свое видение открытия храма (посредством удаления покрова на вратах / дверях) и наполнения его дымом славы Господней. Все это живо напоминает разрыв завесы в храме и землетрясение во время распятия (Мф.27:51). Высокое превознесение Господа упоминается Исаией еще раз в 52:13 при описании распятия Его, Который на кресте возвысился, вознесся и возвеличился. В Ин.12:41 говорится, что Исаия видел славу Господа “и говорил о Нем”, цитируя из Исаии не только 53 главу, но и 6 (Ин.12:37-41), тем самым объединяя и подводя эти две главы под одно и то же событие – под распятие Господа. Получается, что видение высоко превознесенного на кресте Господа Иисуса пред Богом из Ис.6 равнозначно виду презренного и умаленного Мужа скорбей, в Ком не было ничего, чтобы могло привлечь к Нему. Дело в том, что когда Исаия увидел это видение, он осознал свою греховность: “Горе мне! погиб я”! И в то же самое время это видение дало ему утешение, убедив в возможности прощения, вдохновив идти свидетельствовать Израилю о милостивой благодати Божией. И опять, видение креста убеждает человека в его греховности и побуждает на служение Господу. Кстати сказать, видение из Ис.6 имеет много общего с Иез.1 и Откр.4, где также говорится о славе Божией, видимой в распятом Христе и о вдохновении людей, таких как Иезекииль и Иоанн, нести духовное свидетельство среди развращения и отступления.
Крест и суд
Ис.6 показывает Господа Иисуса во славе на престоле… на кресте. Иоанн говорит, что Исаия здесь видел Господа во славе. Но Он воссядет на престоле славы Своей только после Своего пришествия и суда (Мф.25:31). Получается, что между крестом и судом существует четкая и определенная связь. На нем Господь воссел (и восседает) для суда. Это объясняет почему, когда мы предстаем пред крестом (и не только во время хлебопреломления, но и в любое другое время, когда мы приходим к Нему), размышляя о Нем и о Его смерти – каждый раз, в таких случаях, в некотором смысле, мы являемся на суд Христов. Ведь иначе и быть не может, потому что любой контакт Бога или же Его Сына с человеком является осуждением человеческим. Их ослепительный свет неизбежно проникает, просвещая самые темные уголки человеческих душ, их жизней. На кресте мы видим квинтэссенцию, самый что ни на есть сгусток славы Господа Иисуса. В Ин.12:31,32, в той же самой главе, где перед распятием соединены Ис.6 и Ис.53, Сам Господь предсказывает, что смерть Его станет судом миру сему, и тут же говоря о Своем вознесении от земли (намек на Ис.6) и на собрание всех к Себе (ср. собрание на последний суд “всех”: Ис.49:22; 62:10; Мф.25:32). Когда Он был вознесен, иудеи познали о своем осуждении (Ин.8:26-28).
Связь между крестом и судом также можно найти в Зах.12:10, где говорится, что те, кто пронзил (при распятии) Спасителя увидят Его и раскаются в своем грехе. Это место цитируется дважды: при описании самого распятия (Ин.19:37) и при упоминании последнего суда (Откр.1:7). Между этими двумя событиями неразрывная связь. Мы также знаем, что крест разделил людей на две категории: на раскаявшегося злодея и на нераскаявшегося; на насмехавшихся над Ним воинов и на уверовавшего центуриона; на верующих членов синедриона и на ругавшихся над Ним; на оплакивавших Его женщин, однако не слушавших Его, и тех, которые стоя вдали наблюдали за распятием; на тех, кто бил себя в грудь и на тех, кто язвительно спрашивал, придет ли Илия спасти Его.
Крест открывает помыслы людские (Лк.2:35) точно так же, как они открываются на суде (Мф.10:26; 1Кор.3:13; 4:5). О смерти Господней говорится, что Он “моет в вине одежду свою и в крови гроздов одеяние свое” (Быт.49:11). Топтание винограда – образное описание суда у евреев, однако и здесь и в Ис.63:1-3 описывается топтание в одиночестве точила Господом во время Его смерти. Вчитайтесь в Исаию, разве не говорится здесь не только о суде последних дней, но и о распятии? Суть в том, что смерть Господня стала осуждением миру сему.
Когда ученики в удивлении хотели узнать о том, как и где будет проходить грядущий суд, Господь ответил им, что где труп , или тело, там соберутся и орлы. Одной из постыдных особенностей распятия было собрание стервятников рядом с повешенным телом, часто начинавших клевать его еще перед смертью осужденного. Идея этого образа очевидна и понятна, – на распятое тело Христово стекаются, как орлы на труп, верующие. На первый взгляд этот образ может показаться не совсем подходящим (если совсем не подходящим), однако в Библии это не единственный случай лингвистических странностей. Посмотрите как в Пс.77:65,66 Бог сравнивается с проспавшимся пьяным, чтобы поразить врагов в тыл (в скрытые части) их. Читая подобные места, я всегда протираю свои очки, чтобы лишний раз убедиться в том, что так написано и чтобы разглядеть истинный смысл написанного. Так и в Мф.25:28 Господь отвечает вопрошающим Его ученикам, называя вещи своими именами. Для них их судом стало Его распятие, с которым им нужно слиться, растворяясь в нем. Все они должны собраться к Нему так же естественно, как естественно слетаются орлы к трупу, и в этом собрании, перед лицом креста, познать свой приговор.
Одна из необычайно крепких связующих между крестом и судом находится в Ин.3:13-21 (слова, как кажется, похожи более на комментарий Иоанна, чем на речь Самого Господа). Здесь проводится параллель между:
• вознесенным змием (= распятию) и верой в распятого Христа, ведущей в жизнь вечную;
• Богом, возлюбившим мир (так в других местах говорится о распятии – 1Ин.3:16; 4:10,11; Римл.5:8) и Богом, отдавшим Сына Своего (на распятие: Римл.5:15; 8:32), чтобы верующий в Него мог жить;
• Богом, пославшим Сына Своего спасти мир (1Ин.4:10; Гал.4:4 ср. Ин.12:23,27; 13:1; 16:32; 17:1) и светом, пришедшем в мир (тьма была побеждена смертью Его).
Все эти места говорят о жизни и о Самом Господе, но если чуть-чуть изменить угол зрения, то здесь можно увидеть также и крест. К тому же, все они служат продолжением предисловия, в котором Господь сравнивается с вознесенным в пустыне змеем (Ин.3). Вся сущность Господа, которая в действительности есть сущность Самого Бога, была открыто явлена на кресте. На нем людям явилась квинтэссенция любви каждой составляющей славы Божией. Именно с креста свет любви и славы Божией пришел в мир сей. Именно поэтому Иоанн продолжает свое размышление: “Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы. Ибо всякий делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы. А поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его”. Если мы увидим этот, воссиявший с креста свет, то мы также увидим и осуждение, пришедшее вместе с ним мира сего. Господь называл приближающуюся смерть Свою судом мира сего (Ин.12:31), а в Ин.3 суд приравнивается свету, от которого прячутся люди (свет = Христу). Связь между светом этого мира и вознесенным змеем была более ясна еврейскому читателю с его образом мышления, чем нам. Змей Моисеем был вознесен на “знамени”, на штандарте, на “древе”, на котором часто помещался светильник, “как веха на вершине горы, как знамя на холме” (Ис.30:17). Под этим “светом” они должны были понимать не солнечный, а свет светильника, как факел, поднятый на знамени. Говоря о змее, вознесенном на знамени, Господь сравнивал Себя и предлагал слушающим Его видеть в Его распятии светильник, просвещающий жизни их. Это также объясняет, почему Исаия сравнивал приход народов к знамени, к штандарту, к древу Христову, к Самому Христу, со светом мира сего (Ис.5:26; 11:10,12; 18:3; 30:17; 49:22; 62:10 ср. 42:6; 49:6; 60:3).
В Ис.45:20-24 говорится о том, как “все концы земли” обратятся, воззрят на “Бога праведного и спасающего” (Христа), и будут спасены – очевидный намек на медного змея, поднятого для спасения. А в результате пред Ним “преклонится всякое колено, и всякий язык будет исповедовать Бога”, радуясь, что “только у Господа… правда и сила”, что только “Господом будет оправдано и прославлено все племя Израилево”. Эти слова цитируются в Флп.2:11, где говорится об ответе верующих на страдания Спасителя, а также в Римл.14:10-12, где говорится о признании грехов на суде пред Господом. Все это имеет единственно вытекающее отсюда значение: мы, облеченные Его праведностью, преклоняем свои колена пред Господним крестом, исповедуя Его и, признавая пред ним свое нечестие, в ожидании того дня, когда мы преклоним свои колена пред Ним, чтобы дать отчет в своих преступлениях, на суде. Эти два суда естественны и натуральны, и нам нужно просто позволить могущественной силе истинной веры в крест Его, действовать в нас по своему произволу. На суде пред Богом не будет хвалиться никакая плоть (1Кор.1:29), ибо уже сегодня, сейчас мы можем хвалиться только крестом Господним (Гал.6:14).
Связь между крестом и судом имеет также очень большое практическое значение. Господь приводит три причины, по которым нам стоит отречься себя и взять крест свой, последняя – наиболее веская: “Ибо приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его” (Мф.16:24,27). Как долго ты будешь нести крест свой, делать то, что очень тяжело для тебя духовно, отвергаясь, забывая о себе, – от этого будет зависеть, будешь ли ты на суде либо оправдан, либо осужден. Обо всем этом мы узнаем, конечно, лишь на суде, но то, о чем мы услышим, делается нами сегодня.
Хлебопреломление и суд
Из-за того, что хлебопреломление включает в себя серьезное размышление о кресте и потому, что крест стал в определенном смысле судом миру сему, очевидно, что хлебопреломление является некоторым подобием грядущего суда. Вся наша духовность обнаруживается в нашем отношении к кресту и ко всему тому, что он означает. Как правило, мне не нравится, так называемое “альтернативное чтение”, но в данном случае, если взглянуть на 1Кор.11:29 с “альтернативной” точки зрения, становится более понятным то, что я хочу сказать: “Кто ест и пьет недостойно (слово “недостойно” встречается не во всех манускриптах), тот ест и пьет осуждение себе. Не рассуждение о Теле Господнем причина того, что “многие из вас немощны и больны”. Еда и питие на встречах воспоминания – наше осуждение. Перед судом. В 1Кор.11, как кажется, многое посвящено тому, как надо вести себя на встречах воспоминания. Несколько раз в ней говорится о собрании братьев (ст.17,18,20,33,34). Верующие “собираются” на вечерю точно так же, как они будут “собраны” на суд. Где двое или трое собираются вместе, там и Господь посреди них (Мф.18:20) – то же самое слово, встречающееся о собрании на суд народов (Мф.25:32). Нам не должно оставлять “собрания своего” (Евр.10:25) – то же слово, где говорится о нашем собрании к Господу (2Фес.2:1). Собрание в церкви (Деян.11:26), собрание двух или трех (Мф.18:20) – все это тень грядущего собрания на суд (Мф.25:32). Заповедь испытывать себя (11:28) перекликается с 3:13, где говорится об испытании наших дел огнем в последний день на суде. Если члены экклесии собираются и делают хлебопреломление недостойно, они собираются на “осуждение себе” (11:29,34). Однако на этих же встречах нам нужно по-настоящему и истинно достигать сознания того, что мы достойны осуждения (1Кор.11:31). Нам нужно испытывать себя, приходя каждый вечер к заключению, что “мы рабы ничего нестоящие” (Лк.18:10), а значит, достойные осуждения (такими же словами в Мф.25:30 названы отверженные на суде). Это должно происходить примерно так же, как это было на самом первом хлебопреломлении, когда на слова Господа, что один из Его учеников предаст Его, все начали вопрошать Его: “Не я ли, Господи?” (Мф.26:22). Каждый из них сомневался в себе, не он ли станет предателем. Итак, на лицо парадокс: если мы сами осуждаем себя, то мы не будем судимы, т.е. осуждены. Тот же, кто уверен, что он не подвергнется осуждению, ест хлеб сей и пьет из чаши в осуждение себе. Мысль о том, что мы можем собираться ради своего собственного осуждения, может леденить кровь. Иов хорошо знал это, когда говорил, что если он начнет оправдывать себя, то сам же, своими же устами, себя и осудит (Иов 9:20 – он понимал идею самоосуждения, суда, происходящего сегодня). Исаия также предвидел это, когда умолял народ: “Иди в скалу и сокройся в землю от страха Господа и от славы величия Его (настоящее время), – и дальше продолжает говорить о суде Божьем в последний день, – и войдут [люди] (отверженные) в расселины скал и в пропасти земли от страха Господа и от славы величия Его, когда Он восстанет сокрушить землю” (Ис.2:10-21). Нам нужно по-настоящему, поистине смиренно осуждать себя сейчас, чтобы мы не были осуждены на грядущем суде.
А теперь о хорошем. Наше знание о грядущем суде Божьем дает нам, во время хлебопреломления, некоторое осознание своего принятия Им. В это трудно поверить, но в Гал.6:4 говорится о том, что мы сами можем испытывать свои дела, судить о них, имея, таким образом, похвалу в самих себе. И хотя испытание самих себя включает в себя множество трудностей, а наша совесть зачастую может обманывать нас (1Кор.4:4), все же мы можем судить о себе, испытывать себя ныне.
Связь между хлебопреломлением и судным днем прослеживается и в Ветхом Завете. Три раза в году, на праздники, каждый израильтянин должен был “являться пред лице Господа” (Вт.16:16). Еврейское слово, переведенное здесь “являться”, в основном в других местах переводится, как “смотреть, видеть, показывать”. Само присутствие пред лицом Господним, показывало, являло израильтянина пред Богом, что заставляло его смотреть на себя со стороны, судить о себе, заставляло “прихорашиваться” пред Богом. Но это “прихорашивание” не должно было “пустым”, тщетным, как о том предупреждал Господь – не приходить к Нему “с пустыми руками”. Обратите внимание на повеление, относящееся и к нам, не являться пред Господом “с пустыми руками”, тщетно на нашу Пасху – ну, а то, что мы приходим “с пустыми руками” на наши встречи, очень легко не заметить. Хорошо знакомый, установившийся порядок служения, заученные назубок гимны, знакомые, и часто родственные, лица… все это (хотя во всем этом и нет ничего плохого) подталкивает нас являться пред Господа “с пустыми руками”. Давид говорит о явлении на праздник языком, каким следовало бы говорить о явлении на суд. “Возрадовался я, когда сказали мне: ‘пойдем (явимся) в дом Господень…’ куда восходят (являются) колена, колена Господни, свидетельство Израилево (ср. с Господом Иисусом, Который есть Свидетель истинный и верный), славить имя Господне. Там стоят престолы суда, престолы (подчеркнуто множественное число) дома Давидова (т.е. Христа)” (Пс.121:1-5). Давид писал это, отлично сознавая, что в пришествие Мессии, в день суда, Мессия воссядет на престоле в Иерусалиме. Можно осмелиться и предположить, что Давид в восходящих на Сион коленах видел образ народа Божия, восходящего на встречу Господу для суда. Если так, то он также отлично сознавал их радость от того, что они были призваны на суд – мы идем на суд, славя имя Господне, идем с радостью от сознания своей избранности быть судимыми.
Т-образный перекресток
Сама природа хлебопреломления приводит нас на т-образный перекресток, ставя нас перед крестом, который является для нас уже сейчас подобием будущего престола суда. Оттуда, от лица Господня, есть только два пути: либо налево, либо направо – таков при хлебопреломлении пред нами поставлен выбор. Чаша с вином может быть либо образом благословения (1Кор.10:16; 11:25), либо образом осуждения (Пс.59:5; 74:9; Ис.51:17; Иер.25:15; Откр.14:10; 16:19). Почему чаша вина несет в себе двойное значение? Скорее всего, потому что Господь хочет тем самым сказать нам, чтобы перед принятием этой чаши мы помнили, что пред нами на выбор положены два пути: либо мы пойдем по пути благословения, либо изберем путь проклятия и осуждения. И каждое хлебопреломление – это еще один шаг по одному из них.
Избежать же проклятия, не совершая хлебопреломление, не удастся. Одним из пришедших к нам из прошлого прообразов наших встреч, является приношение по обету, либо от усердия. Тот, кто собирался принести ее, наводил на себя проклятие, если отказывался есть (приносить) ее, или же когда оказывался нечистым (Лев.7:18,20). А потому человеку необходимо было либо очиститься, либо… другого “либо” не было, – он становился виновным. Евший святое в нечистоте своей, должен был умереть, – за свои грехи он нес на себе свой грех, свою вину (Лев.22:3,16), “ибо кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе”. Мы с усердием вступили в новый завет с Господом, а потому, по нашему обету, данному Ему, соблюдать все заповеди, оставленные Господом, обязаны совершать хлебопреломление, либо мы нарушаем поставленный с нашим Господом завет. Если мы совершаем его в нечистоте, мы также нарушаем завет. Таким образом, мы уже сегодня через крест предстоим на суде Христовом, и это обязывает серьезно испытывать себя. Если мы не испытываем себя должным образом, если мы не видим в себе Христа, то мы “не то, чем должны быть” (2Кор.13:5). А потому испытание самих себя является тем перекрестком, на котором мы поворачиваем либо в сторону Царства, либо в сторону плоти. Если мы не испытываем себя должным образом, если мы не видим в себе Христа, то мы ничто пред Богом и Сыном Его. Я бы сам не осмелился ни в одном наставлении, ни в одной проповеди бросить любому из нас в лицо такой вызов, но Павел – не я. Он может! Его логика безукоризненна и… страшна до ужаса.
Другим прообразом хлебопреломления, причастниками которого мы стали, была Пасха. Если Пасху совершал нечистый, то он ел ее в осуждение себе. Если же он не участвовал в праздновании Пасхи, то он должен был быть истреблен из народа своего, точно так же, как если бы он был нечист. Он никак не мог избежать празднования Пасхи. Он должен был праздновать ее и должен был праздновать ее очистившимся. В том же положении находимся и мы. Не совершать хлебопреломления, значит расторгать общение, новый завет, с Господом. Ну, а уж если мы обречены совершать его, то мы должны обыскивать все потаенные уголки нашей души, нашей жизни в поисках чего-нибудь квасного, какой-нибудь мелочи, которая время от времени портит весь опреснок нашей духовной жизни. Хлебопреломление ставит нас перед выбором, по какому из двух путей идти. Уже здесь, на т-образном перекрестке становится очевиден окончательный приговор суда.
Отличный пример того – Иуда на первой вечери Господней. Господь, взяв кусок хлеба (Ин.13:26), обмакнул его в блюдо (по иудейскому обычаю, с вином) и дал его Иуде. Это был особый знак уважения и любви, а потому ничего удивительного, что Петр и Иоанн с ревностью наблюдали за этим. Но именно “после сего куска”, после оказанного ему Господом особого знака любви и уважения, “вошел в него сатана” – и Иуда предал Господа славы. В этом куске хлеба Иуда Искариот в кромешном мраке своей греховности оказался напротив, оказался противником, все проникающей любви Господней и Его самозабвенной жертвенности. Эта-то любовь и жертвенность и подтолкнули к действию уже готовое на зло сердце Иуды. Однако, благодаря Господу, эта любовь и жертвенность подталкивают не только в одном направлении. С наших вечерей Господних, с нашего прообраза суда, мы можем уходить с чувством не только убежденности в своей греховности, но и убежденности в Господней победе над ней, со спокойной уверенностью в Его любви, сила которой не изменится, несмотря на то, что готовит нам грядущая неделя.
Осуждение, испытание себя прочно связано с рассуждением о Теле Господнем так, как будто рассуждение о Его Теле на кресте неизбежно приводит к испытанию себя – и наоборот (1Кор.11:28,29). Мы должны рассуждать о Теле Господнем, а значит и испытывать самих себя (два одинаковых слова в греческом языке). Если мы испытываем, судим и осуждаем себя ныне в своем самокопании, Бог освободит нас от этого в день суда. Если мы отсекаем, уничтожаем свою плоть сегодня, Богу в день суда уже не нужно будет делать этого (Мф.5:30). Логика железная. Если мы сегодня не осуждаем себя, то мы самоосуждаемся (Тит.3:11), если же осуждаем, то будем оправданы. В этом причина того, почему греческое слово, переведенное как “испытывать” (1Кор.11:28) в ст.19 переведено “искусные” (см. также: 1Кор.16:3; 2Кор.13:7; 2Тим.2:15). Осуждая себя, искусив, испытав себя, мы становимся “искусными”. Испытание самих себя заставляет нас видеть свою никчемность, смотреть на себя со стороны Божиим взглядом. И именно потому так тесно переплетено наше собственное осуждение самих себя на вечерях воспоминания и окончательным осуждением, где мы будем осуждены и спасены по дарованной нам благодати (Иак.2:12; 3:1). Если мы не достигнем нужного уровня самопознания сегодня, нас поднимут до него в день нашего осуждения, а это должно толкать нас к пониманию серьезности и необходимости самоиспытания, ибо: мы либо будем осуждать сами себя сегодня, либо будем осуждены в день суда. Однако, как показывает наш духовный опыт, все это легче сказать, чем сделать. Суд состоится не для Господа, а для нас. Только тогда неразумные девы узнают, что у них было мало масла (духовности), в то время как мудрые уже знали об этом (Мф.25:9,13). В предвидении грядущего суда нам нужно “испытывать” себя, особенно во время хлебопреломления (1Кор.11:28). То же самое слово встречается в 1Кор.3:13, где говорится об испытании нас огнем в судный день.
Выводы
А потому – совершайте хлебопреломление. Многие, из читающих эти строки, одиноки и лишь время от времени встречаются со своими по вере на вечерях Господних. И все же – совершайте хлебопреломление и в одиночестве, если возможно, но каждую неделю. По себе знаю, какое жуткое искушение, отказаться от этой еженедельной привычки. “Я совершу его завтра… на следующей неделе… на ближайшей встрече с братьями… как-нибудь потом…”. Когда бы наш Господь не начинал говорить о Своей надвигающейся смерти, каждый раз ученики Его переводили разговор на другие рельсы. А если внимательно вчитаться в то, что в Евангелиях написано о распятии, то можно увидеть, что присутствующие там, как кажется, не могли долго видеть происходящее – они отворачивались и уходили проч. То же самое происходит и с нами: всем нам свойственно отворачиваться от того, что доносится до нас с креста через образы, лежащие перед нами хлеба и вина. Но даже, когда мы совершаем хлебопреломление, наши мысли стараются ускользнуть куда угодно, лишь бы подальше от Голгофы, подальше от сути креста. Вкус вина, рисунок на салфетке, которая покрывает хлеб, навязчивый шлягер, мысленное несогласие со словами молитвы и многое, многое другое очень легко уводит нас креста, от его сути.
Когда ты живешь вдали от братьев и сестер, никто тебя не спросит, преломлял ли ты хлеб на этой неделе, или нет? Время от времени, встречаясь с другими челами Тела, мы можем вести себя так, как будто мы, естественно, само собой совершаем его, не пропуская ни одной недели. Из всего же вышесказанного вытекает, что хлебопреломление, установленное от Бога, является необходимой составляющей нашего духовного роста. Вид склоненной на грудь от позора и боли головы распятого нашего Спасителя, должен потрясать нас до глубины души. Это действо предназначено не для того, что бы могли показать себя умелыми христадельфианами, оно жизненно необходимо нашей внутренней духовности. А потому, чтобы расставить все точки над “і”, я спрашиваю вас: ‘Совершаете ли вы хлебопреломление еженедельно?’ И хотя о совершении хлебопреломления еженедельно не было ничего конкретно заповедано, все же стоит спросить себя, а что мне мешает совершать хлебопреломление еженедельно?
Ну, а если уж совершаешь хлебопреломление, то совершай его так, как должно, а не только для самоуспокоения, или по нужде, либо по привычке. Все мы знаем, что обрядовая сторона религии воздействует на психологию человека. Всем верующим нравится держать перед собой религиозные символы, которые можно пощупать (например, хлеб = Тело, вино = Кровь), и совершать вокруг их торжественные обряды – совершив их чувствуешь себя спокойнее, удовлетвореннее. В некотором смысле, христадельфиане тоже люди, и нам свойственно все, что свойственно всем остальным верующим. Однако не стоит забывать, что есть только одна единственная истинная религия, которая была благодатно вверена нам. Наше хлебопреломление – далеко не простой обряд, хотя, в определенном смысле, он им таковым и является. Нам нужно подняться над обрядностью. Из года в год Израиль праздновал Пасху (ср. хлебопреломление), однако в очах Господних они по-настоящему никогда не совершали ее. Коринфяне пили не только из чаши Господней, но и чаши идольской, совершая хлебопреломление как с Господом, так и с бесами (1Кор.10:21). Но им было сказано, что они не могут делать этого. Они пили чашу Господню, но не в глазах Господних. Они вкушали вечерю Господню, однако им было сказано, что на самом деле они не вкушают ее (1Кор.11:20). Они превратил Его вечерю в свою. Они вкушали ее для самих себя, а потому в духовном плане они не вкушали ее (1Кор.11:20,21). Так же и нам всегда стоит помнить и не забывать, что мы тоже можем совершать хлебопреломление, но так, как будто мы не совершаем его совсем. Возможно, каждый из нас совершал такое хлебопреломление, но важно, чтобы подобное хлебопреломление не становилось в порядке вещей. Надо все время спрашивать себя, примерно так, как был риторически спрошен Израиль: “Приносили ли вы Мне жертвы и хлебные дары в пустыне в течение сорока лет” (Ам.5:25)? Из-за того, что они одновременно поклонялись Молоху, их жертвы и дары не почитались за таковые. А потому я спрашиваю вас еще раз: ‘По-настоящему ли вы совершаете хлебопреломление?’
А это значит, что нам, несмотря ни на что, не только нужно совершать хлебопреломление, но и выкраивать для этого время, обстоятельно приготовляя себя к нему. Совершая его, мы не можем одновременно помнить, вмещать в себя все глубинные грани, все значение данного нам ритуала (что по глубине и ширине может быть сравнимо с крещением), но… к этому надо стремиться. Итак, позвольте мне сделать несколько совершенно очевидных назиданий.
• Если вы опоздали на вечерю, не создавайте вокруг себя слишком много шума, постарайтесь добраться до своего места беспокоя как можно меньше народа. Старайтесь приводить на них и своих детей, но следите, чтобы они уж слишком не докучали другим. Если вы совершаете хлебопреломление в одиночестве, то постарайтесь чтобы никто и ничто не отвлекало, а тем более, прерывало ваше хлебопреломление.
• Духовно подготовьтесь перед встречей. Проникнитесь тем, что собираетесь делать. Перед началом вечери, по крайней мере, пять минут посвятите тому, чтобы удостовериться, что все пришедшие собрались с мыслями и готовы.
• Если вы комментируете прочитанное, наставляете других, или же пытаетесь наставить себя прочитанным, то ограничивайтесь тем, что только относится к Господу Иисусу и Его кресту. Это можно найти во всех Писаниях. Не тратьте это время на пустые разговоры, а тем более на сплетни (даже, если все это происходит лишь мысленно).
• Не заводите разговоров (и не думайте) о жизненных проблемах сразу же после заключительной молитвы.
• Будьте серьезны, четко сознавая, что вы делаете. Не позволяйте легкомыслию вкрасться к вам. Ибо мы в это время проходим через тень суда. Стоим перед крестом Господним.
• И радуйтесь настолько, насколько вы только можете радоваться. Однако не позволяйте этой радости уводить вас от главного в вечере Господней. Ни в сложных партитурах хоралов, ни в зажигающих, обворожительно повторяющихся припевах многих гимнов, поющихся в церквах, нет ничего предосудительного до тех пор, пока своей красотой они (для нас) не начинают затмевать красоту Главы, Спасителя нашего, Господа Иисуса Христа.
• На вечерях Господних не позволяйте себе ни малейшего расслабления, не позволяйте этой врожденной склонности одолеть вас. Любое изменение в нашей жизни (независимо, какое оно, большое или маленькое) встречает неизбежное, почти физическое, сопротивление нашей плоти. Победите его настоящей набожностью. Единственно, что всем нам нужно усвоить, так это то, что наши вечери воспоминания являются для нас, для наших набожных сердец, только и исключительно вечерями духовными. И в этом нет ничего зазорного, – не стоит (братия) при хлебопреломлении стесняться, наворачивающихся на глаза слез.
И самое главное: не отделяйте хлебопреломление от всей остальной вашей жизни. Оно должно естественно вытекать из ежедневного вашего размышления над любовью Господней. Тот час, та вечеря Господня, в принципе, должен быть одним из многих часов и дней нашей ежедневной жизни, проводимой под строго осуждающим, но и безмерно любящим оком Бога Отца и Сына Его. К такой жизни должно приводить нас наше испытание самих себя, ибо жить набожно нужно всегда, а не только один час в неделю.
Примечания:
(1) Из Послания коринфянам следует, что Тело Христово – это экклесия. В 1Кор.12 об этом много сказано. А значит наше “рассуждение” о Теле Господнем во время хлебопреломления не должно ограничиваться лишь Его Телом. Нам нужно рассуждать, думать и о Его экклесии тоже. Непосредственно, следующая за этим 11-я глава, посвящена поведению на вечерях Господних. Если мы не можем рассуждать, думать о физическом Теле Господа, значит мы также не можем думать о Его братьях. Ну, а если мы не думаем о своих братьях, то мы становимся виновными в Его Теле и Крови, вновь распиная Его. Вот почему я умоляю одуматься тех, кто пользуется хлебопреломлением, как разделяющим Тело Господне оружием. Тело Господне, о котором мы призваны “рассуждать” во время хлебопреломления, очевидно является экклесией. А потому мы ставим себя в очень опасное положение, отказываясь причащаться с другими членами этого Тела, отрекаясь от них.
Правда ли это?
Зачастую мы не берем своих крестов. Мы предпочитаем в нашей жизни перешагивать через них.