Первое видение, описанное Иоанном, было абсолютно символической картиной явления Господа в качестве Первосвященника среди семи светильников. Следующим за обращениями к семи церквам стало видение славного престола на небе, на котором, на херувимах, восседает Сам Вседержитель.

Подобно другим видениям, показанным Иоанну позже, это было видением на небе. «Вот, дверь отверста на небе, и прежний голос, который я слышал как бы звук трубы, говоривший со мною, сказал: взойди сюда...» (гл.4.1).

Существует одно правило, являющееся ключом к толкованию этого видения и многих других: всё, что видел Апостол на небе относится лишь к тем, кто находится в завете с Богом, к тем, которые уже сегодня находятся «на небесах во Христе Иисусе». Всё ;t, что видел Апостол на земле, он должен был передать тем Иудеям и язычникам, которые не находятся в завете обетований.

Похожая идиома встречается и в Ветхом Завете относительно храма Соломонова. Соломон умолял Бога: «Да будут очи Твои отверсты на храм сей днем и ночью... молитву, которую раб Твой будет молиться к[1] месту сему... услышь с места обитания Твоего, с небес, услышь и помилуй» (2Пар.6,20,21). Конечно, при желании здесь можно провести разделительную черту между «местом сим» и «местом обитания Его, небесами», но гораздо органичнее читается это, когда понимаешь, что с молитвой обращаются к месту, ко Святое святых, как к «небесам», на которых, среди народа Своего, обитает Господь Бог.

Подобная «путаница» между небом и святилищем то тут, то там встречается в Писаниях. «Господь во святом храме Своем, Господь, - престол Его на небесах» (Пс.10,4). «Господь... да пошлет тебе помощь из Святилища и с Сиона... Господь спасет помазанника Своего, отвечает ему со святых небес Своих (Пс.19,3,7). Сравните 2Пар.7,1 с Лев.9,24 – еще один пример из той же области.

Отношение этой идеи к видению Иоанном небесного святилища очевидна.

Дверь на небо не была открыта специально для Иоанна (и, конечно, для его друзей, учеников) на какое-то время. Она была открыта всегда (что также подтверждает временная форма греческого глагола). Это – та завеса в храме, которая со смертью Христовой разорвалась пополам. Это, также, – та дверь, которая открыта перед верными Филадельфийской церкви (гл.3,8), дверь, через которую мы имеем доступ к Богу, дверь, которую никто не может закрыть (Рим.5,1,2).

Голос, призывающий и наставляющий Апостола, был голосом всё того же Ангела (гл.1,1).

Сидящий на херувимах
Вряд ли нужно доказывать, что Сидящий на престоле славы есть Сам Вседержитель. Ибо последние сомнения удаляются при чтении слов того гимна, который поют двадцать четыре старца (ст.11): «Достоин ты, Господи, принять славу, и честь, и силу: ибо Ты сотворил все, и [все] по Твоей воле существует и сотворено».

То, что видел Иоанн, было видением херувимов, которое видели Иезекииль, Исаия, Даниил и прочие. В этом видении всё, начиная с престола и самих херувимов, каждой деталью (четыре лица, крылья, глаза, «молнии и громы и гласы» и Святой, сидящий в лучезарной славе на престоле, вокруг которого сияет радуга) напоминают те, другие, видения.

Остальные детали, на первый взгляд, кажутся отличными, но и они, если приглядеться, не противоречат сделанному выводу. Например, Бог, Сидящий на престоле славы «видом был подобен камню яспису и сардису». Подобные слова встречаются в Откр.21,11, где «светило» нового Иерусалима «подобно драгоценному камню, как бы камню яспису кристалловидному». Однако яспис – не драгоценный камень. Его с большой натяжкой можно было бы отнести к разряду полудрагоценных. Возможно, что таким образом Иоанн говорит об алмазе? На эту мысль наводит слово «кристалловидный». Для первого основания нового Иерусалима (гл.21,19) очень подходит камень яспис (алмаз), ибо именно так видится начало бессмертия.

Сардис – камень красного цвета. Таким образом яспис и сардис вместе сверкают наподобие бриллианта, алмаза, излучая свет, «как бы вид огня». И именно в таком виде видел Иезекииль небесную славу: «Из середины его как бы свет пламени и средины огня (Иез.1,5).

«И радуга вокруг престола, видом подобная смарагду» (гл.4,3). Эта деталь видения говорит скорее о форме, а не о цвете. О форме радуги – дуги – ореола – нимба – вокруг престола славы.

Однако здесь возникает одно затруднение, почему эта радуга видом подобна смарагду, ведь смарагд зеленого цвета? Как кажется, этот цвет в Писаниях не несет в себе какого-либо определенного значения. А значит, можно предположить, что зеленый цвет, это цвет, символизирующий природу, – Бога, Господа всякой жизни. Впрочем, совсем будет неплохо пролить на этот вопрос побольше дополнительного света.

Очень важно, чтобы любой, изучающий эту часть Откровения, совершенно ясно осознал для себя, что вся остальная часть этого видения целиком и полностью базируется на том, как располагались станом Израильские полки в пустыне. Одна за другой в этой главе появляются детали исхода из Египта, путешествия по пустыне и построения скинии. То, о чем здесь пишется (а также многое в других местах Откровений), всё это «самое... небесное» скинии, по порядку, установленному Моисеем, было образами (Евр.9,23 – одно из многих мест со ссылкой этого Послания на Откровение).

а) Бог воссел во Святое святых на крыльях херувимов.

б) Радуга вокруг престола – сияние славы Божества.

в) Светильник (с семью ответвлениями) – «семь светильников огненных горели пред престолом».

г) И тут же намек на жертвенник для всесожжений (гл.6,9 и т.д.) и на жертвенник для курений (гл.8,3).

д) Расположение священников и левитов рядом вокруг скинии: «вокруг престола... двадцать четыре старца». Не известно, распределялось ли в пустыне служение в скинии на 24 чреды, как это было установлено при служении в скинии при Давиде и в храме при Соломоне (1Пар.24,4), но очень может быть, что именно этот порядок подразумевается здесь.

е) Как в старые времена Израиль ставил свои ополчения вокруг кольца шатров левитов, стоявших окружая скинию, так и здесь следует описание символического числа 12 000 от всех колен Израилевых в Откр.7.

ж) О жизни во Христе говорится, как об Израиле в пустыне (гл.7,14-17).

И далее, всё также один за другим, следуют сходства со станом Израильским.

О херувимах сказано, что они находились «посреди престола и вокруг престола», чего, как кажется, не может быть. Как можно одновременно находиться «посреди престола и вокруг» него? Однако, если вспомнить скинию, то это «противоречие» тут же улетучивается. Объяснение первой половины фразы, «посреди престола», не вызывает затруднений (Исх.25,22), а так же и вторая, «вокруг престола», если вспомнить, что херувимы располагались во Святое святых не только посреди крышки ковчега завета («посреди престола»), но и на стенах, потолке и завесе. Отсюда и на небесном престоле херувимы находились, как «посреди» престола, так и «вокруг» него.

Море стеклянное
Еще одна проблема – стеклянное море: «и перед престолом – море стеклянное, подобное кристаллу». На первый взгляд кажется, что это образ умывальника во дворе скинии собрании или же храма Соломонова. Однако такое объяснение встречает серьезные затруднения в Откр.21,1.3 («и моря уже нет»), и в Откр. 15,2.

Однако этому есть лучшее объяснение. Когда Моисей с представителями Израильского народа после заключения завета с Богом поднялись на гору Синай, они «видели Бога Израилева; и под ногами Его нечто подобное работе из чистого сапфира и, как само небо, ясное» (Исх.24,10). Это – символическая картина тверди небесной. Крыша мира человеческого, для Бога – основание, пол: «Господь, Бог наш, Который, обитая на высоте, приклоняется, чтобы призреть на небо и на землю» (Пс.112,5-6).

Ту же самую Божественную славу видел и Иезекииль: «Над головами животных было подобие свода, как изумительного кристалла, простертого сверху над головами» (Иез.1,22). Это – то же самое, о чем говорится и в Откр.4, как о подобном кристаллу море стеклянном. Надо помнить, что слова «твердь» и «свод» означают «пространство», всё равно какое – будь то небо, или же море. Как то, так и другое чудесно смотрится в погожий летний день! И то, и другое – подобны «работе из чистого сапфира». «Ты ли с Ним распростер небеса, твердые, как литое зеркало?» (Иов 37,18).

О том же стеклянном море в Откр.15,2 говорится, что оно смешано с огнем. А это похоже на Дан.7,10, «огненная река выходила и проходила пред Ним», что объясняет почему Иезекииль говорит об «изумительном» (= страшном) кристалле. Возможно, что это – намек на молнию в небе, образ откровения судов Божиих (Откр.15,4).

Теперь можно попытаться объяснить значение слов из Откр.21,1, «и моря уже нет». Когда новый Иерусалим сойдет от Бога с небес, то огромное расстояние (четвертое измерение, пространство-время?) между Богом и людьми исчезнет. «Твердь», подобная «изумительному (страшному) кристаллу» будет удалена. Сам Бог будет с человеками. Люди будут ощущать присутствие лица Его так, как это сегодня пока еще невозможно.

Старцы и херувимы
Что представляют из себя двадцать четыре старца, хотя и не сразу, но также не тяжело определить, если принять трудно отрицаемый факт, что здесь описывается видение небесного святилище (см. «Сидящий на херувимах») в середине духовного Израиля. Тогда двадцать четыре старца представляют собой колено Левино, вплотную стоявшее рядом со скинией (Числ.1,53), в самой середине всего ополчения Израиля. Об обязанностях и о служении священства в святилище было сказано особо. Со времен Давида (а может быть и раньше, хотя на то нет доказательств) их служение было разбито на двадцать четыре чреды (1Пар.24,1-19).

Тогда, если двенадцать колен (Откр.7) представляют собой образ искупленного духовного Израиля, то двадцать четыре старца – это епископы этих экклесий. Их 12 + 12, потому что чада Божии не только Иудеи, но и язычники. Во все времена, начиная с Авраама, почти любой язычник мог стать Иудеем, но только исключительно в первом столетии по Р.Х. в собрании Господнем можно было найти примерно одинаково количество как Иудеев, так и язычников. В Откр.7 о святых Христовых сказано, что их было не только двенадцать колен, но также и «великое множество людей, которых никто не мог перечесть». Это – образ прошедшего через пустыню Израиля, вместе с которым вышли из Египта и спаслись множество пришельцев.

Четыре животных, которые заслуживают гораздо большего внимания, чем можно уделить в этой книге, представляют собой образ искупленных святых во всем их совершенстве, ибо на эту мысль наводят некоторые, бросающиеся в глаза, детали. Так вид их – вид знамен стана Израильского. Они «воздают славу, и честь, и благодарение Сидящему на престоле». В Откр.19,7 они поют песнь радости словами, которые Христос вложил в уста Своих святых: «Возрадуемся и возвеселимся (Мф.5,12) и воздадим Ему (Агнцу) славу». Прежняя святыня херувимов (гл.4,8) служила тому же самому, ибо, хотя греческое слово для «животных» среднего рода, причастие, стоящее перед словами, «свят, свят, свят» – мужского рода, что говорит о том, что херувимы представляют собой людей. А поскольку у каждого из них по шести крыльев, то общее их число равно числу старцев, двадцати четырем.

Во святыне Исаии херувимы пели о том, что «вся земля полна славы Его». И хотя, как будет видно из следующей главы, видение Иоанна не относится к окончательному установлению Царства Божия, всё сказанное им в Апокалипсисе, было уже известно во времена широкого распространения Евангелия среди народов. Язычники принимали Благовестие с такой радостью, которая должна была бы вызвать глубокий стыд у «избранного народа». Это было время, когда не Израиль, а «вся земля», во всей полноте прославляла Бога.

Может показаться, что в толковании образов старцев и животных, в приравнивании их к святым Христовым, есть что-то неудобовразумительное. Но постарайтесь понять, что это – всего лишь часть многостороннего образа святилища и скинии[2]. Двадцать четыре священнические чреды представляют собой посвящение святых наших дней в служении во время, когда за завесу храма может войти только их единственный Первосвященник, дабы совершить полное и окончательное очищение Своего народа. Но ведь и херувимы находятся во Святое святых, составляя одно литое целое с крышкой ковчега завета! Таким образом получается, и это находит подтверждение в гл.19,7, что это – искупленные, прославленные и соединенные с Тем, Кто их искупил.

--------------------------------------------------------------------------------

[1] «На месте сем» – не правильный перевод (ср. с Дан.6,10). Современный перевод: «глядя на место сие».

[2] Напр., как много совершенно разных аспектов о Самом Христе и о Его деле можно обнаружить в образах двух жертвенников, или же в умывальнике, или же в серебряной утвари, хлебах предложения, херувимах, в сосуде с манной и т.д.?