"ПРИНЦИПЫ И ПРИТЧИ" Ислип Кольер
| 2. РАВНОВЕСИЕ Читателей не нужно убеждать, что принцип равновесия наиболее подходит для углубленного изучения как первоочередной. Равновесие выражает в одном слове библейскую идею скромности и пристойности, избегая приписывать себе праведность и тем более непогрешимость. Сюда входит элементарное признание того, что верблюд больше комара, и что наши глаза полны соринок. Принцип универсален, и он может пройтись не только по читателю, но и по автору. Вернейшие и важнейшие из принципов являют свое отличие от менее значительных тем, что могут прилагаться для испытания к любой идее и всегда окажутся одинаково действенными. Это то и указывает безошибочно на равновесие. Что бы мы ни имели в виду – материальное, моральное, духовное или умственное – недостаток равновесия вызовет нестабильность. Горожанин, помогающий метать сено на повозку, обнаруживает, что принцип равновесия очень важен при попытке положить сено на самый верх. Первый его опыт, скорее всего, вызовет смех у крестьян именно отсутствием чувства равновесия. По дороге каждый толчок будет усугублять шаткое положение сена. Если сопровождающие груз люди будут обходиться лишь наблюдением, то могут вскоре лишиться не только сена, но и повозки. Принцип приложим к любой ситуации любой степени важности. Всегда требуется соблюдать равновесие: в расположении груза, строительстве здания, бизнесе, в отношениях между людьми. Очевидно, наибольший интерес вызывает приложение принципа равновесия к личности. Общество состоит из личностей. Бизнес творится людьми, ими же пишутся и книги, включая и священные для нас. Чтобы что-то изменить к лучшему, начинать нужно с отдельных личностей. Читатель тут же может подсказать: “начни с себя”, и будет прав. Все мы нуждаемся в подобной поправке. Если человек не сознает, что он мог быть хотя бы когда-то в состоянии нарушенного равновесия, то, скорее всего, он из него никогда не выходит. “Если вы находите в себе силы признать свои промахи, – говорил Раскин, – то у вас есть повод доверять своему сознанию”. Всякий знает, что малозначительное дело успешнее всего завершается, когда ему придают преувеличенное значение. Одно воскресное приложение постоянно извещало своих читателей о том, что известнейшая личность помещает для них статью необыкновенной важности. Читатель мог быть уверен, что на следующей неделе статья выйдет с пометкой еще большей важности. И никто не замечал экстравагантности ситуации. Точно также человек, не сознающий своей неорганизованности, не вызывает у нас доверия как возможный консультант в чем бы то ни было. С другой стороны, зная о ком-то как о человеке очень собранном и справедливом, мы будем потрясены его признанием, что и ему случается быть в расшатанном состоянии. Хотя удивляться тут нечему, ибо именно такое замечание наилучшим образом свидетельствует все о том же развитом равновесии его характера: оно то и информирует его о том, что часть его “я” вышла из-под контроля. Если нам удастся отметить, что один наблюдаемый сознает, что он находится под действием какого-то предрассудка, а другой – нет, то этим, в сущности, и выделяется вся разница между их индивидуальностью. Даже на биологическом уровне равновесие в характере постоянно находится в действии. Ребенок учится видеть взаимосвязь неучтенного замечания и следующего за ним наказания. Пьяница теряет контроль именно над равновесием своих систем и потому опускается. Здоровый же человек не дает своим системам отклониться сколько-нибудь значительно от вертикали, ибо хорошо знает, что ему нужно. Чувство меры некоторые авторитеты приравнивают к зрению и слуху, оно реагирует на малейшие отклонения и позволяет вносить коррективы. В чрезвычайной ситуации чувства могут подвести нас. Пилоты рассказывают, что в ночном полете вполне возможно положить самолет вверх шасси и не заметить этого. Так одному из них случилось обнаружить, что аппарат стремительно приближается к океанской поверхности, хотя ему казалось, что монотонность горизонтального полета не нарушалась. В этом чувстве равновесия есть поразительное сходство между физическим и умственным. Люди могут изначально не обладать чувством, которое дано другим, а могут и потерять врожденную способность по каким-то причинам. Они могут увлечься ложной доктриной или неверным ощущением. И любовь, и ненависть одинаково способны заставить лишиться чувства меры. Не нужно, однако, чересчур полагаться на противопоставления. Гордыня может лишить чувства меры, а скромность – нет; гнев может, а добродушие – нет. Зависть, чувство превосходства, ярость, задиристость – все это может повредить состоянию равновесия самых развитых умов. Радость, миролюбивость, страдания, кротость, вера, доброта – все эти признаки духовности придают стабильности характеру. Даже любовь, направляемая Господом, действует также. Только человеческая страсть оказывает пагубное действие на равновесие духа. Возможно, кто-то из христиан думает, что в их общине проявления плоти так счастливо избегнуты, что им-то уж гарантировано равновесие духа. Так должно бы быть, но, увы, этому нет примеров. Еще апостолы показали, что христиане не чурались плотских утех – нет оснований полагать, что человеческая натура стала лучше за истекший период. Под действием Правды Бога человек способен предотвратить влияние страсти на его поступки. Он может достичь того, что его перестанут привлекать низменные страсти, а утонченность и скромность, напротив, станут выпуклее. Религия стала сценой для бесконечных и совершенно бесплодных споров по поводу значимости того или иного слова Писания. Такие сотрясения воздуха также отмечены ими как работа плоти, приводящая к умственному дисбалансу. Одно из злейших проявлений плоти – гордость – часто принимала особенно уродливые формы именно в церкви. Она скрывается под столь многими личинами, изобретенными человеком, что этот человек и сам начинает верить, что он скромный ревнитель правды, не подозревая, что червь высокомерия уже лишил его душу равновесия. О том, что история христианства полна таких примеров, никто уже не спорит. Фарисеи и книжники отрицали, что они гордецы, а если и были чем горды, то исключительно Законом Божьим. На самом деле страшный грех неприятия Мессии был их плотским грехом. Также было потом с попами, шумно освещавшими в красочных брошюрах свои миссионерские подвиги. Имеем ли мы иммунитет против зла? Нет ли опасности попасть в объятия гордыни, представляющейся частью правды Бога? Том Худ объяснял, что самозванные святые гордецы из гордецов. Само понятие святого предоставляет возможности для маскировки. Святой может лопнуть от гордости за свое священство и от сознания превосходства во всеведении. Братья, занятые организацией экклесии, могут задуматься о своем величии рядом с другими. Проповедник-агитатор может почувствовать себя героем в случае удачной “вербовки”, не ведая еще, чем она впоследствии обернется. Отдельные критики могут посвятить себя “борьбе”, пребывая в убеждении, что одно их участие прекратит все споры, или, напротив, брезгливо устраниться от дискуссий. Братья смогут тогда судить друг друга, а целые экклесии будут благодарить Бога за то, что они не такие как все. Из всех плотских зол гордыня более всех нарушает равновесие, а потеря чувства меры, в свою очередь, является хорошим щитом для гордости. Таковы основные причины потери равновесия отдельными братьями и целыми экклесиями. Как защититься от этого? Как своевременно обнаружить потерю равновесия в себе? С этого начнется путь к выздоровлению. Надо честно прилагать принципы к своему положению, чтобы найти причину, вызвавшую всплеск гордости. Правильность этого метода легче осознать на примере экстремальной ситуации. Положим, брат придает слишком преувеличенное значение книге Даниила. Он часто ее цитирует и заводит о ней разговор при всяком удобном случае. До какого-то момента все идет хорошо. Специализация дает замечательные знания в одной области, и это может быть полезным для многих. Этот же брат обращается к Даниилу даже тогда, когда требуется свидетельство совсем иного материала, мы же начинаем осознавать его односторонность – нарушение равновесия. Когда брат начинает требовать от кандидата на крещение особых познаний в пророчествах Даниила, заведомо превосходящих таковые у обычных членов экклесии, мы обретаем уверенность в болезненности его дисбаланса. Как помочь ему? Возможно, при первой попытке мягко урезонить он решит, что мы ищем, как умалить значение книги Данила. Он горячо встанет на защиту пророчества со словами Христа: “Читающий да разумеет”, как если бы мы были не согласны с этим. В этом случае его равновесие еще более пошатнется. Если же удастся убедить его применить принципы и на время оторваться от дотошного копания в его любимом предмете, здравый смысл еще может вернуться к нему. Готовящемуся к крещению, конечно, необходима некоторая сумма знаний Слова Божьего, но не всеобъемлющая. Новообращенные еще только дети во Христе, и им надлежит еще учиться. Более того, эти знания должны относиться ко всему Слову, а не так чтобы в одной части больше, а в другой меньше. От них не требуется знать абсолютно все о смысле пророчества Иезекииля или в совершенстве знать законы, данные через Моисея. Они должны знать лишь основные принципы и быть готовыми к дальнейшему изучению Писания. Рассуждая обо всем этом, кто-то может решить, что попытка базировать учение на принципах может привести к ошибке. Если он не совсем потерял чувство меры, то ему придется признать, что невозможно требовать всестороннего знания Библии и тем более нельзя слишком придирчиво относиться к отдельным ее частям. Такое обращение к принципам и выбор примера, свободного от предрассудков, есть лучший способ возвращения равновесия. Большинству людей трудно оставаться беспристрастным к своему любимому предмету, подобно родителям, которые не могут нарадоваться на свое единственное чадо. Если они без всякого основания жалуются на плохое отношение к их сыну, то самое лучшее, что можно сделать, – это посоветовать им мысленно поставить на его место чужого ребенка. Равным образом, если кто-то акцентирует внимание на одной стороне правды, то лучше всего постараться убедить его рассмотреть другой, равный по значимости, аспект Библии. Если мы признаны вникать во все вопросы, волнующие братьев, то необходимо выбрать универсальные принципы, приложимые ко многим проблемам. Хорош ли принцип? Готовы ли мы применить его не только к назревшему вопросу, но и к любому другому? Если мы не чувствуем себя готовыми к этому и не можем поступиться своей “находкой”, или вообще не считаем нужным привлекать принципы, то равновесие уже где-то потеряно. Если мы достаточно умны, то постараемся подобрать принцип и хорошенько исследовать его и тогда обретем равновесие здравомыслия, пристойности и темперамента. У этого предмета есть другой аспект, слишком значительный, чтобы разбирать его в конце главы. Здесь будет дано место значительным пунктам закона, которые обычно недооцениваются, и менее важным, обычно переоцениваемым. Также найдется место извечной трудности побуждать читателей Библии вникать в ее простые истины. То же можно сказать о немыслимо трудной задаче убеждения людей в том, что вечные Законы Бога более весомы, чем человеческие. |