> Все книги  >

"Времена отрады"  Роберт Робертс.  Перевод с английского Игоря Сипягова

VIII

Утешение

      Желание Павла утешения верующих. – Природа утешения. – Грядущее благо. – Нынешнее общение. – немногие, с кем оно приятно. – Любовь часть утешения. – Без этого вера и надежда ущербны. – Разница между Апостольской и общепринятой любовью. – Её сила и крепость, основанная на истине. – Знание истины и обычный ум не то же самое. – Тайна набожности. – Необходимое условие полного уверения ведения. – Мнение естественного человека о Христе. – Предупреждения Апостолов против философий и Иудаизма. – «Увлекающая» природа лжи того и другого. – Божественное волеизъявление по отношению к человеку со Христом в центре. – Больше нет других надежд. – Вся сила во Христе. – Конец философии и Иудаизма. – Мудрые и их выбор. – Нельзя относится легкомысленно ко Христу.

Кол 2. В этой главе Павел выражает озабоченность о братиях в Колоссах, Лаодикии и некоторых других местах, а следовательно, если бы он был жив в наши дни, он бы выказывал озабоченность и о нас, озабоченность о достижении братьями определенного духовного уровня. Он хотел, чтобы «утешились сердца их». Это – верх желаний. Этого полностью никогда не исполнится, до тех пор, пока не придет «Бог всякого утешения», когда будут утешены плачущие ныне. И именно это-то, как раз, и является конечной целью нашего странствования. Павел говорит об утешении во всяких скорбях во 2Кор 1,4, приходящем из двух источников, о главном из которых говорится так: «Ибо по мере, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше». Знание того, что Христос и Его Отец являются навеки нашими Друзьями, вечно живыми в то время, когда все кругом умирает и изменяется, что Его предопределенное пришествие освободит нас от слабости и тления, дав место в славном обществе совершенных сынов Божиих, является постоянным утешением на нашем пути долиной смертной тени. Что-то еще может и не сбыться, а вот на это, действительно, можно положиться. О другом утешении Павел говорит в Рим 1,12, «то есть утешиться с вами верою общею, вашею и моею», говорит как об утешении со своими братиями, а это утешение также является сильно волнующим, однако, из-за отсутствия веры, очень редким в наши дни. Можно встретить много приличных людей, много сочувствующих, много людей прилежно работающих в экклесиях, однако, где сердца свободные от мелочей этой жизни, свободные от всего преходящего жизни сей, которые по-настоящему наполнены Божием, полны надеждой, воздыханиями и молитвой? Впрочем, таких можно встретить то тут, то там, ибо их легион. И не обязательно под именем Христадельфианина. И, благодаря Богу, их количество увеличивается. Естественно, что таких людей гораздо больше было во дни Павла, ибо в то время были хорошие сеятели доброго семени. Впрочем, даже Павел горевал о том, что «все ищут своего, а не того, что [угодно] Иисусу Христу» (Флп 2,21). Ничего удивительно, что подобное горе раз в десять сильнее в эти облачные и мрачные дни. Познание истины – одно, а вот жизнь в служении по ней в духе самоотречения – совсем другое, однако это именно та редкость, которая будет ценна на суде. Ибо великий Судия говорил: «Кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня. Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» (Мф 10,38-39).

Таким образом Павел желает, чтобы братья поняли, на чем зиждется утешение, суммируя свой вывод следующими словами: «Дабы утешились сердца их, соединенные в любви для всякого богатства совершенного разумения, для познания тайны Бога и Отца и Христа». Любовь является неотъемлемой частью обоюдного утешения. Вера и надежда – великая поддержка! Так и в наши бесплодные дни нам необходимо любить даже тогда, когда явление Промысла Божия не кажется нам благом. И все же настоящее утешение, пробуждающееся с любовью бывает там, где встречаются три самых высоких качества: вера, надежда, окруженные со всех сторон благоговением. Такая любовь будет процветать даже тогда, когда вера с надеждой будут поглощены славой Божиего волеизъявления. Вера и надежда сильно повреждаются там, где нет любви. Задиристая и воинственная вера вряд ли обладает хоть какой-то надеждой. Вожди таких людей вызывают отвращение. Человек же, у которого нет ни веры, ни надежды, ни любви – пресен, и, как то случается сплошь и рядом, является мертвым деревом, выкорчеванным дважды.

То, что принято называть «любовью», совсем не та «любовь», о которой говорили Апостолы. Общепринятая любовь лишена рассудительности и приятных слов. Апостольское «соединение в любви» является благим основанием «для всякого богатства совершенного разумения». Такая любовь возникает от равенства убеждений, тогда как общепринятая любовь возникает просто у похожих людей. Обоюдная привязанность вспыхивает и горит в одинаковости понимания и суждения, что является не просто одинаковым «мнением», или «общностью взглядов», а есть богатство «совершенного разумения», фанатизмом, если хотите, без которого не может быть истинного ученичества Христова. Такое состояние человека не легко поколебать «ласкательством и красноречием», ибо он являет миру сему веру свою «делами», без которых, какими бы познаниями и способностями к языкам и красноречию человек ни обладал, он все равно останется медью звенящей или кимвалом звучащим. Когда приидет Наставник, в мире будет много масличных деревьев, с виду обещающих хорошие плоды, но если Он не найдет на них ничего, кроме листвы, они засохнут от Его губительного проклятия.

«Совершенное разумение», в котором соединены братья, естественно, намного выше того, что называется «умственными способностями», ибо так называемые «умственные способности» ничуть не искупают человека от власти могилы. «Умственные способности», в конце концов, положат человека среди червей, оставив его с ними на веки вечные. А потому-то разумение, которое искупает человека от смерти, совершенно, и именно это имел в виду Иоанн, когда говорил, что «Сын Божий пришел и дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного» (1Ин 5,20). Это познание Бога освобождает, или же как говорил Иисус: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин 17,3). Те, кто не знает Бога «подвергнутся наказанию, вечной погибели, от лица Господа и от славы могущества Его» (2Фес 1,9). Павел ничуть не противоречит всему этому, когда говорит о совершенном разумении, ибо он определяет действие его «для познания тайны Бога и Отца и Христа». Для того, чтобы познать Бога истинного во времена Апостола, нужно было познать тайну явления Бога во плоти (1Тим 3,16). Любое совершенное разумение оказывалось не совершенным при не понимании, или при недопонимании этой тайны. В чем состояла эта тайна? Тайна «Бога и Отца и Христа» определяется Павлом так: «Бог был во Христе, примиряя с Собою мир» (2Кор 5,19; перевод епископа Кассиана). Или, как о том же говорит Иисус: «Разве ты не веришь, что Я в Отце и Отец во Мне?... Видевший Меня видел Отца» (Ин 14,10,9). Или, как о том свидетельствовал Иоанн: «И Слово стало плотию, и обитало с нами» (Ин 1,14).

Тайна Божия, представленная во дни Павла миру, была той, что Человек, распятый Понтием Пилатом при подстрекательстве Иудеев, был не просто человек, а явлением Создателя неба и земли Духом Своим, по плоти – семенем Давида, дабы осудить грех во плоти, чтобы Отец мог оправдать верующих в Распятого на кресте (Рим 3,26), чтобы преизбыточная сила была приписываема не людям, а Богу (2Кор 4,7). Это было «тайной» исполнения Божиего волеизъявления. Это нужно было осмыслить не так, как обычно осмысливают что-то люди, ибо нужно было понять, как Бог открыл Себя в человеке. А это осмысление уже вело к решению следующей тайны, того, каким образом Богу было угодно спасти проклятое человечество, не изменяя Своих неизменных постановлений. Познание этой тайны всегда приходит вместе с «совершенным разумением, но уже во дни Павла встречались такие, у которых не было такого разумения. Такие, как говорил Иисус, судили по плоти (Ин 8,15), то есть, делали свои заключения на основании земного, думая, что и дела Божии ограничены делами земными, тогда как для Бога, сотворившего тленное, они были «как бессловесные животные». Живя и мысля по этому правилу, образовалась группа людей, которая отвергала «искупившего их Господа», утверждая, что Христос был простым человеком, тем самым отвергая его имя Еммануил (С нами Бог), тем самым вводя, как говорит Петр, «пагубные ереси». Нам надо опасаться «суждений по плоти. Нам необходимо со всем тщанием прилагать усилия «для познания тайны Бога и Отца и Христа», помня предупреждение Апостола Иоанна: «Всякий, преступающий учение Христово и не пребывающий в нем, не имеет Бога; пребывающий в учении Христовом имеет и Отца и Сына» (2Ин 1,9). «В Котором, - говорит Павел, - сокрыты все сокровища премудрости и ведения». На вопрос, почему он так говорит, он тут же сам и отвечает: «Это говорю я для того, чтобы кто-нибудь не прельстил вас вкрадчивыми словами», - что говорит о том, что «вкрадчивые слова» служили для того, чтобы уводить внимание братьев в противоположном направлении. Какими могли быть эти вкрадчивые слова? На этот вопрос находим ответ чуть дальше: «Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу» (ст 8). Здесь мы видим два учения, с которыми Колоссянам приходилось сталкиваться: с греческой философией (или же преданиями человеческими), ибо они были греками, и Иудаизмом (со стихиями мира). И то и другое отвращало от Христа, точно так же, как это происходит и в наши дни. Такие слова «вкрадывались», «ласкательством и красноречием», обольщая «сердца простодушных», как это происходит и в наши дни. Философия утверждала, что все люди одинаково равны пред лицем Божества, и что выделение какой-то одной личности, как то делается в Евангелиях Христа, абсурдно и противоречит философии, ибо Христос был хорош в свое время и на своем месте, как пример для морального подражания, однако возводить Его в положение рядом с Создателем, приписывая Ему верховенство, пред Которым должно приклониться всякое колено, и от благоволения Которого зависит спасение всего человечества, является вопиющим и ни с чем несравнимым нонсенсом. Подобные льстящие слуху вкрадчивые слова, должно быть многих уводили от простоты во Христе. С другой стороны Иудаизм утверждал, что закон Моисеев был дан Богом для славы Израилевой на веки, а потому и не мог ни чем быть замещен, и что любая благость Назорейской ереси была заимствована оттуда, более того – украдена, чтобы стать основой для богохульств невежественного еврея из Назарета, Который, даже если бы Он и воскрес, никогда бы не смог приблизиться к тому, что было Богом сказано через Моисея.

В противовес обоим этим «прелестям» Павел утверждает, что только во Христе «обитает вся полнота Божества телесно». Этот простой факт является его основанием неприятия вкрадчивых слов. Факты фактами, но Павел ни на минуту не упускает из вида, что братья могут недопонимать тайну (какой бы прозрачной она ни была) пребывания Божества во Христе со всей Его силой, благостью, законом и мудростью для всего человечества. Совершенно очевидно, что любая философия – это разбитый, не содержащий воды сосуд, ибо никакие изощренные выдумки человеческие не дают ему никакой надежды, так как человек рождается, как цветок быстро отцветает, и исчезает, не оставив за собой никакого следа. Поколения за поколениями следуют в одном неизменном направлении – в могилу, и кто их может возвратить оттуда? Стоя над любой могилой с любым прахом человеческим, мы вместе с Павлом можем сказать: «Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» Увы, человеческая мудрость ничем не может помочь, когда человек становится пищей для червей. Живые, глядя на мертвых, заполняют свои головы своими же преданиями, составляют «много книг», которым нет конца, и ждут, ждут своего часа, когда и им придется отправиться «к роду отцов своих, которые никогда не увидят света». Ибо «человек, который в чести и неразумен (в мудрости Божией), подобен животным, которые погибают» (Пс 48,20,21).

Но Иисус Христос жив! Он «вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр 13,8). Ему «дана всякая власть на небе и на земле» (Мф 28,18), власть над всякой плотью, дабы Он дал вечную жизнь всем тем, кого Ему дал Его Отец (Ин 17,2). Для того, чтобы воспрянули спящие во прахе нужен всего лишь Его призыв, ибо Ему дана созидательная власть. Мертвые услышат Его голос и изыдут. «Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну» (Ин 5,22). Ему остается лишь сказать: «Мое мертвое тело восстало, «воспряните и торжествуйте, поверженные в прахе» (Ис 26,19). И тогда «многие из спящих в прахе земли пробудятся» (Дан 12,2). У Него есть «ключи ада и смерти» (Откр 1,18), и Он откроет ими темницы, в которых заключены Его братья, те, кто исполняет волю Отца (Мф 12,50), ибо такова воля Отца, «чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал» (Ин 6,29), а также исполнять то, что Христос заповедал нам (Ин 15,14).

А потому давайте остерегаться «вкрадчивых слов», которые могут отвратить нас от простоты во Христе – источника воды живой.

А насколько же в лучшем положении во дни Павла были те, которые отвратились от пищи и питья, от новолуний и прочих священных дней? Пусть отсутствие таких в последние восемнадцать столетий свидетельствуют об этом. Израиль бродит без всякой надежды. Бог не дал им увидеть, что закон Моисеев был лишь тенью грядущих благ, что тело – во Христе, в Котором воплотились, и еще воплотятся, все хорошие образы. «Ожесточение произошло в Израиле отчасти», и остатку его в Апостольские времена хватило мудрости понять, что через них (включая и Павла) нам, язычникам, все более становится ясно. Давайте помнить, что мы держимся верою, и что если мы не будем, пребывая в молитве, кротки, усердны и послушны, то будем отсечены от хорошей маслины и будем брошены на сожжение с сухими ветвями.

Нельзя поместить Христа слишком высоко. Бог дал Ему имя превыше всех имен, даже Своего собственного, непостижимого имени. Он – Путь, Истина, Жизнь, Воскресение, Надежда. Он – глава, начало творений Божиих, первенец всякой твари, Альфа и Омега, Первый и Последний, Который есть и был и грядет, Вседержитель (Откр 1,8,11,17). Его имя пребудет вовек. Земля, наконец-то, наполнится славой Его, когда с нее исчезнут человеческие учреждения, помпа, гордыня, когда из под солнца навсегда пропадут измышления человеческие. А потому давайте внимательно прислушаемся к Апостольскому предупреждению. Если мы пестуем испорченные, не говорю негодные, взгляды на величие Христово, мы не сподобимся стать причастниками поющих новую песнь, или же занять место среди Его рабов, когда Он приидет во славе со всеми Своими святыми и примет всех верных.